Глава вторая
(перевод Irmie)

Пойми меня

Имладрис, Третья Эпоха, 2032 год

Эрестор сложил в стопку оставшиеся бумаги и, глубоко вздохнув, потянулся. День выдался очень продуктивный, а с оставшейся работой, он легко разделается завтра. Сейчас ему хотелось как можно быстрее вернуться в свои покои и дождаться возлюбленного.
Он задумчиво улыбнулся. Никогда ни один другой эльф не пленял его сердце так, как Глорфиндель. Долгие, долгие годы Эрестор наблюдал за золотым Лордом, дразнил за легкомысленные манеры, и легко парировал нахальные замечания, которые отпускал в его адрес эльда. Он до сих пор не понимал, как получилось, что они начали ухаживать друг за другом, но через несколько лет Эрестор попросил Глорфинделя переехать в его комнаты. Элронд был удивлен, когда советник сообщил Лорду, что покои Глорфинделя теперь свободны, но оставил свои мысли при себе.
Прошло десять лет, а Эрестор был все так же счастлив, как и в тот день, когда их отношения только начинались. Он закончил приводить в порядок стол и в последний раз осмотрелся. Все было готово для следующего дня, Эрестор мог свободно возвратиться к себе. Он уже был в дверях, когда появился Элронд.
- Эрестор! - Элронд ухватил советника за руку и улыбнулся, - Я хочу поговорить с тобой, у тебя есть время?
Эрестор подавил раздражение.
- Я направлялся в свои покои, чтобы дождаться Глорфинделя, мой Лорд.
Элронд потянул Эрестора назад в кабинет, плотно притворив за собой дверь.
- Не беспокойся за Глорфинделя. У него сегодня есть кое-какая работа в казармах, и он прибудет как раз к вечерней трапезе.
Нолдо вздохнул и сел у большого окна, жестом пригласив Элронда присоединиться к нему.
- Я полагаю, твой визит не связан с государственными делами Имладриса, не так ли, meldir (друг)? - Он хитро улыбнулся другу и скрестил ноги.
Peredhel сел, также скрестив ноги, и положив руки на колени.
- Какая проницательность.
- Тогда о чем же ты желаешь поговорить?
Элронд глубоко вздохнул и посмотрел на долину:
- О Глорфинделе.
Улыбка Эрестора мгновенно исчезла, и взгляд словно заледенел.
- Что с ним не так?
Темно серые глаза давнего друга обратились к нему, и Эрестор ощутил, как быстрее забилось сердце. Близость Элронда всегда вызывала у него такую реакцию.
- Он знает, Эрестор?
Тон Лорда не дал Эрестору запротестовать. Он легко вернулся к давно заведенному порядку, который сам Элронд привил ему.
- Нет, господин, - послышался тихий, почтительный ответ.
- Эрестор, мы не в моем кабинете и я не твой господин. Я - твой друг. Не путай это. Прошло уже столько лет, meldir, тебе пора бы уже видеть разницу, - Элронд усмехнулся, и в глазах Эрестора вспыхнуло пламя.
- Я не знал, что мне уже не должно выказывать тебе уважение.
Полуэльф покачал головой:
- Уважение - это одно, но ты говорил таким тоном, словно стоишь передо мной на коленях, а я спрашиваю тебя, прикасался ли ты к себе, пока меня не было.
Эрестор ощутил как при воспоминании именно о такой сцене, развернувшейся за много веков до этого дня, его лицо заливает краска.
- Спасибо, что напомнил, Элронд.
Peredhel улыбнулся.
- Почему ты не сказал ему?
- Ты действительно считаешь, что это изменило бы наши отношения? - Эрестор упорно смотрел на что-то за окном, не желая встречаться взглядом с Лордом.
- Думаю, это могло бы изменить многое.
Эрестор вздохнул и уставился в пол.
- Именно поэтому я и не сказал ему.

***

Глорфиндель вышел из своего кабинета и направился назад к главному дому. Он посмотрел на дневное небо и, прикинув, что до трапезы еще есть несколько часов, решил пойти в свои комнаты, чтобы устроить любимому сюрприз. Но, проходя мимо одного их многочисленных фонтанов Имладриса, сенешаль услышал знакомый голос.
- Не понимаю, почему он избегает меня! - вздохнул Халдир.
Глорфиндель замедлил шаг, слушая приватную беседу по другую сторону густой живой изгороди.
- Он не может искать встречи с тобой, meldir. - Это уже Линдир. О ком они говорят?
- Почему?
Линдир хихикнул, услышав раздраженный и отчаянный голос Халдира.
- Лорд Эрестор теперь принадлежит Лорду Глорфинделю.
Потрясенный вздох Халдира заставил Глорфинделя замереть.
- Могучий победитель балрога покоряется воле Эрестора? - недоверчиво съязвил Халдир.
Глорфиндель нахмурился. «Покоряется?»
- Почему бы и нет, Халдир? - спросил Линдир. - Думаю, золотоволосый Лорд сделает для Эрестора все что угодно.
Халдир фыркнул.
- Просто я совершенно не представляю себе его в том положении, в котором были ты или я, Линдир.
- И что же это за положение? - С вызовом спросил менестрель.
Сердце Глорфинделя отчаянно билось.
- О, да будет тебе, Линдир, не прикидывайся таким невинным. Ты и я знаем правду. - Голос Халдира обольстительно понизился. – Скажи-ка, разве одного меня он перекинул через тот стол в своей комнате? - Глорфиндель услышал, как задохнулся Линдир, - Вижу, что нет, дражайший менестрель. Он воспользовался хлыстом или кнутом?
Глаза сенешаля расширились. Они просто глупо шутят!
- И тем и другим.
Не шутят.
Халдир вздохнул.
- Я скучаю по этим играм, по освобождению, которое он давал мне после такой... изысканной боли.
- А я не знал каким напряженным и чудесным это может быть. Лорд Глорфиндель прервал нас в первую ночь, когда он властвовал надо мной. Я не мог сидеть весь день, и готов был поклясться - все знали, что я позволил Эрестору сделать это... что я жаждал приглашения на следующую встречу, - голос Линдира был тосклив, и Глорфинделю невольно стало не по себе.
Видимо, он знал возлюбленного не так хорошо, как ему казалось. За нежными ласками, словами любви и страстными прикосновеньями, похоже, скрывался неистовый зверь.
- Ты не веришь, что Глорфиндель подчиняется ему, так? - спросил Халдир.
- Нет. Что-то в его глазах, когда он смотрит на Эрестора, говорит обратное. - Линдир встал, и Глорфиндель с трудом сглотнул, - Ты думаешь, возможно, чтобы Эрестор подчинялся ему?
Халдир громко и вызывающе расхохотался.
- Я никогда не слышал, чтобы Эрестор подчинялся кому-то. По-моему это не в его природе. Если он подчиняется Глорфинделю, то я умею превращаться в ястреба!
Они вышли из маленького внутреннего дворика, их голоса становились все тише, пока не смолкли совсем, но сердце Глорфинделя билось все так же быстро и испуганно. Он посмотрел назад на главный дом и глубоко вздохнул. Похоже, пришло время, наконец, узнать, что же Эрестор скрывал от него больше десяти лет, что он таил от своего возлюбленного.
И почему.

***

Раздеваясь, Эрестор настороженно наблюдал за любовником. Глорфиндель был молчалив с тех пор как днем возвратился в дом. Он проронил едва ли несколько слов за вечерней трапезой, и почти не прикоснулся к еде на тарелке. А еще Глорфиндель избегал прикосновений и взгляда Эрестора.
Нолдо переоделся на ночь и начал заплетать волосы в одну длинную косу. Его возлюбленный скользнул в домашние брюки и длинную ночную рубаху, что тоже было странно. Обычно Глорфиндель спал рядом с Эрестором нагим.
- Что-то случилось, melethen? Ты сегодня необычно тих, даже как будто отвлечен чем-то. - Эрестор откинул покрывало и простынь, и медленно опустился на мягкий матрас.
Глорфиндель лежал на кровати, повернувшись к Эрестору спиной.
- Ничего не случилось. Я просто задумался.
Эрестор нахмурился, и положил руку на спину возлюбленному. Глорфиндель еще никогда не разговаривал с ним так.
- О чем же ты размышлял? - Глорфиндель не ответил, и Эрестор расстроено вздохнул. - Ну же, meleth, я ведь все равно узнаю, что тебя тревожит!
Это прозвучало несколько резче, чем он намеревался.
Эльда чуть повернулся, но только чтобы наградить Эрестора пылающим взглядом.
- Как? Возьмешься за кнут? - ядовито спросил он.
Нолдо вздрогнул, словно его обожгло.
- Я никогда бы не причинил тебе вреда!
- Тогда скажи мне, какой проступок совершил Линдир, что ты так на него накинулся? Или Халдир?
Эрестор не верил тому, что слышал. Да что, во имя всей Арды, нашло на Глорфинделя?
- Линдир? Халдир? Они сказали тебе, что я причинил им боль?
- Им и не надо было ничего говорить! Они сравнивали свои «боевые» раны, делились историями, о том, как ты избивал их!
«О, Элронд, - подумал Эрестор, - как же ты был прав. И каким же слепцом я был, что не предвидел этого». В тяжелом вздохе советника слились покорность судьбе и сожаление.
- Ты не должен был услышать об этом от других.
Глорфиндель выпрыгнул из постели, резко развернулся и сверху вниз уставился на Эрестора, в глазах его отражались боль и гнев.
- Уж конечно нет! Но, с другой стороны, не похоже, что ты вообще собирался рассказать мне.
Эрестор тоже встал с кровати и поднял руки, признавая поражение.
- Я знаю, и искренне прошу прощенья, melethen, - тихо сказал он. - Я хотел бы поговорить с тобой об этом, но думаю, это лучше сделать не в нашей постели.
В ответ на напряженный взгляд Глорфинделя, Эрестор невесело рассмеялся:
- Это очень долгая история.
Он жестом пригласил Глорфинделя сесть вместе с ним к маленькому обеденному столу, за которым они столько раз трапезничали вместе. Потом налил им обоим по кубку темно красного вина и опустился в кресло, изящно потягивая терпкий напиток и с любопытством оглядывая любимого. Не так бы он хотел поговорить об этом, но поскольку у Глорфинделя уже были подозрения по поводу его поведения… Эрестор вздохнул, поставил бокал, и, скрестив ноги, откинулся в кресле.
- Для начала скажу, что я никогда не поднял хлыст, трость или кнут ни на кого, кто бы полностью не понимал и во всем не соглашался на это.
Глаза Глорфинделя стали круглыми словно блюдца:
- Но Эрестор, кто же попросит, чтобы его избили?
Эрестор усмехнулся.
- Тебя ждет сюрприз, pen-velui, - он глубоко вздохнул и продолжил, - Подчинение может быть очень освобождающим чувством, и есть те, кто жаждет его. Как есть и те, кто, подобно мне, жаждут приносить это ощущение.
- Как подчинение может освобождать?
Эрестор прикрыл глаза, и нежно улыбнулся возлюбленному.
- Оно освобождает тебя от необходимости принимать решения и управлять всем, от ответственности и последствий. Однако я всегда гарантирую своим партнерам, что они не будут полностью лишены контроля. Им достаточно сказать одно лишь слово, и я согласен тут же прекратить все, что делаю.
- Но если, как ты говоришь, последнее слово остается за ними, разве это не означает, что они, а не ты, управляют происходящим?
- Хотел бы я, чтобы на твой вопрос был простой ответ, легкий способ объяснять все. С тех пор как я участвую в этих играх, у меня никогда не получалось подобрать нужные слова. Я могу сказать только, что, хотя они и обладают средством прекратить игру, это не означает, что они определяют, что именно будет происходить во время этой игры.
Глорфиндель горько рассмеялся.
- Ты называешь это «игрой»?
Эрестор задумчиво потягивал вино.
- Да, называю. Тех, кто подчиняется мне, именую «партнеры», а не «любовники». Все, что происходит, называю «играть», а не «заниматься любовью». Потому что между этим есть существенная разница.
- Ты хочешь сказать, что никогда не взял никого из них в свою постель? Линдир и Халдир никогда не были близки с тобой? - недоверчиво спросил Глорфиндель.
Эрестор снова улыбнулся.
- Именно это я и хочу сказать. Кроме тебя, мой дорогой Глорфиндель, я взял в постель лишь двоих. За три долгие эпохи только трое познали меня так.
Глорфиндель покачал головой и скрестил руки на груди.
- Я не понимаю. Мне показалось, Линдир говорил о времени, проведенном с тобой, как о сексуальном. Значит, он был одним из двух твоих прежних любовников?
- Нет, и Халдир тоже. Хотя этот опыт может быть приятным и, да, даже сексуальным, я не овладевал ими. - Эрестор знал, что невероятно бесстрастно рассказывает о том, что определяло его жизнь бессчетные столетия, но Глорфинделю была нужна логика, не страсть.
- В чем же тогда смысл, если не в физическом удовлетворении?
Эрестор покачал головой, и, опершись руками о стол, наклонился вперед.
- Я не сказал, что в этом нет физического удовлетворения. Некоторых укус кнута более чем удовлетворяет.
Глаза Глорфинделя были полны замешательства.
- Но, разве это не больно?
- Естественно. И в этом, конечно же, основная цель. Однако есть разница - причинить боль или вред. Я никогда намеренно никому не наносил вреда. Другое дело причинять боль. Боль, которую я причиняю моим партнерам, очень близка к удовольствию, потому что они сильно возбуждены. Это просто иная форма сильных чувств, которые они испытывают как приятные.
- А что ты получаешь от таких наказаний?
Он ненадолго закрыл глаза, вспоминая лицо Линдира, извивающееся тело менестреля, звуки, которые вырывались из его горла от каждого удара трости. Когда он открыл глаза, черные зрачки были расширены от страсти.
- Ты спрашиваешь, возбуждаюсь ли я? Да.
Глорфиндель заметно побледнел.
- Как? - спросил он низким голосом.
- Ты помнишь, я как-то сказал тебе, насколько наслаждаюсь звуками, которые ты издаешь, когда мы занимаемся любовью? - Глорфиндель кивнул, - Стон удовольствия, meleth, не так уж сильно отличается от стона боли. Мало какое зрелище может соперничать по красоте с дрожащим от удовольствия и желания телом, распростертым подо мной. Сознание того, что это я вызвал в других такие чувства, приносит мне огромную радость и воспламеняет мою страсть.
- Тем, что ты сейчас описал, Эрестор, мы с тобой занимаемся еженощно. Я не вижу разницы.
Эрестор улыбался, глядя в яркие, открытые глаза собеседника. Как же он любил эльду.
- Вот именно. Не важно от нежности ли, когда мы с тобой вместе, или от любого из дюжин инструментов, направляемых тяжелой рукой, с такими как Линдир, - разделяемые чувства все равно одинаковы.
Глорфиндель вздохнул.
- Почему ты никогда не говорил об этом прежде? Почему это сделал я?
Он отвернулся от пристального умоляющего взгляда и посмотрел на смятую постель. Эрестор одним глотком допил вино.
- Я не думал, что это важно. И не искал от тебя подобной игры. Я влюбился в тебя и желал отношений с равным, а не с эльфом, которого я мог бы поработить. Ты добивался меня, мы ухаживали друг за другом, а теперь мы любим. Я не хотел, чтобы ты просто подчинился мне.
- И все равно, ты должен был рассказать мне, Эрестор, - с упреком молвил Глорфиндель.
Эрестор прочистил горло, все еще отказываясь смотреть возлюбленному в глаза.
- Теперь, когда ты знаешь, любишь ли ты меня меньше? - Нолдо редко выказывал такую уязвимость, но он любил золотоволосого Лорда сильнее, чем когда-либо мог представить. И возможность потерять его из-за случившегося в прошлом пугала Эрестора.
Он услышал, как Глорфиндель задохнулся от изумленья.
- Конечно, нет! Я только имел в виду, что у меня должен был быть выбор. Ты должен был позволить мне решать, будут ли такие игры в нашей спальне.
Эрестор открыл рот, но не смог произнести ни звука. Он моргнул и попытался снова.
- Ты хочешь сказать... тебе это интересно? - он даже не смел надеяться на такое. Он был бы счастлив любить Глорфинделя до конца Арды, но получить возможность предаваться такой игре с тем, кто был ему дорог...
Глорфиндель некоторое время молчал.
- Я люблю тебя, pen-hael, и хочу понять эту часть твоей жизни. И думаю единственный способ это сделать, поучаствовать в игре. - Глорфиндель выдержал пристальный взгляд Эрестора и поспешно добавил, - Конечно, если ты этого пожелаешь.
- Если ты действительно хочешь испытать это, то кое-что должен узнать прежде, чем мы начнем самый простой урок, - Эрестор встал и снова наполнил свой кубок.
- Ты должен доверять мне. Я не обещаю быть нежным и не подвергать тебя испытаниям. Но я обещаю, никогда не причинять тебе вреда и остановится, как только ты мне скажешь. Во время занятий, Глорфиндель, я совсем другой. Я жестче и требую больше уважения. - Эрестор подошел к возлюбленному и посмотрел в теплые сапфировые глаза, - Будут правила, которые ты должен будешь соблюдать, и последствия, если ты их нарушишь. Ты понимаешь? - спросил он нежно, сжав лицо Глорфинделя в ладонях.
- Я понимаю, - затаив дыхание, ответил эльда.
- И все равно хочешь попробовать? - Эрестор готов был предложить любимому любую возможность отказаться от подобного решения.
Глорфиндель сглотнул, неотрывно глядя в темные пристальные глаза Эрестора.
- Да.
Эрестор резко наклонился и страстным поцелуем впился в губы Глорфинделя, проникая языком в сладкое тепло, немедленно открывшееся ему навстречу. Когда он отпустил его, глаза эльды стали темно синими, а щеки горели от страсти. Эрестор облизнул губы, смакуя вкус любовника, и усмехнулся ему.
- Тогда, melethron, завтра ночью, мы начнем твой урок. - Эрестор провел языком по уху Глорфинделя, - Но сегодня ночью я заставлю тебя извиваться подо мной только от моих прикосновений, - страстно прошептал он возлюбленному.

Эльфийский:

Meldir: друг.

Melethen: любовь моя.

Meleth: любимый.

Мelethron: любимый {возлюбленный} (м.р).

Pen-velui: прекрасный.

Pen-hael: мудрый.

Peredhel: полуэльф.

Глава четвертая
(перевод Irmie)

Поцелуй и улыбка

Имладрис, Третья Эпоха, 2032 год

Слегка улыбаясь, Эрестор вошел в кабинет Элронда. Улыбка стала шире, когда Лорд Имладриса оторвался от кипы бумаг на столе. Советник изящно опустился в кресло, скрестил ноги и сложил руки на коленях.
- Maer aur, Hiren.
- Maer aur, Эрестор, - ответил Элронд, и его глаза сузились от подозрений. - Что привело тебя сюда в столь ранний час... и с таким выражением лица? И где Глорфиндель? Этим утром он еще не показывался.
Нолдо рассмеялся.
- Глорфиндель предпочел сегодня отдохнуть. У него, похоже, выдалась бурная ночь.
Элронд выжидающе поднял бровь и отпил чаю.
- Он узнал, - просто сказал Эрестор.
- Узнал? - потемневшими от тревоги глазами полуэльф напряженно вглядывался в лицо Эрестора. - Как?
Эрестор махнул рукой, словно пытаясь стереть с лица друга тревогу. - Два дня назад в одном из садов он случайно услышал разговор Халдира и Линдира. Он принял их рассказ о том, чем я занимался с ними, за издевательства и оргии.
Элронд поставил чашку.
– Он был очень разгневан?
- Скорее сбит с толку. Но, я, наконец, поговорил с ним об этой части моей жизни, и он принял ее. - Советник усмехнулся Элронду.
Эрестор заметил, как в юном лице Лорда отразилось сначала замешательство и только потом понимание.
- И у него была бурная ночь потому что...? – Элронд, широко распахнув глаза, подался вперед.
- Потому что я расческой покрыл всю его кожу синяками.
Губы Элронда шевельнулись, но не раздалось ни звука. Наконец, глотнув еще чая, он смог выразить свои мысли.
- Не верю.
Полуприкрыв глаза и самодовольно улыбаясь, Эрестор посмотрел на Элронда.
- Ну, хорошо, сначала я бил его рукой, но потом посчитал, что он выдержит и расческу.
Лорд Имладриса расслабился, и, посмеиваясь, откинулся в кресле. – Хмм... Звучит ужасно знакомо, Эрестор.
Эрестор кивнул:
- Я все таки учился у лучшего.
- Это все, что ты сделал? Просто отшлепал его?
- Нет! - Эрестор нахмурился. - Я начал с ним так же, как и ты со мной: он был обнажен и в ошейнике, стоял в позе.
- Где ты так быстро нашел для него ошейник, meldir? - изумленно поинтересовался Элронд.
Эрестор снова улыбнулся, теперь слегка смущенно.
- Я приказал сделать ошейник для него много лет назад. Просто никогда не знал, смогу ли заговорить с ним об этом. Я уже совсем отчаялся воспользоваться ошейником, когда этой ночью он начал задавать вопросы.
- Так ..., как он справился?
- Вообще-то необыкновенно хорошо, - ответил Эрестор, протянул руку через стол, и, взяв чашку Элронда, изящно отпил чаю. Элронд смотрел на него с подозрением, но он не обратил внимания на Peredhel и поставил чашку назад. - Он пару раз посмотрел мне в глаза, но в остальном я был впечатлен.
- Пару раз? Ты не связал его после первой ошибки?
Эрестор нахмурился. Он вспомнил, как сам в первый раз подчинялся Элронду. Он нервничал совсем как Глорфиндель. Был связан, так же как его возлюбленный, и совершил ту же ошибку - обернулся и посмотрел на Элронда. Элронд едва остановился, словно ожидал такого промаха. Его господин надел ему на шею груз, который не давал повернуть голову. Он был очень тяжел, а в последствии, когда Эрестор сам стал господином, он пользовался им не один раз.
- Нет. Это казалось... ненужным.
- Не похоже на тебя, Эрестор. Не припомню, что бы ты был снисходителен во время первого урока.
- Он быстро исправил свою ошибку, - начал защищаться Эрестор. - Все для него так ново, что я подумал, будет лучше проявить немного сострадания.
- Будь осторожен, melethron vrun, - мягко сказал Элронд. - Я знаю, ты очень любишь Глорфинделя, но неблагоразумно позволять такому неповиновению укореняться.
- Не бойся, Hiren. Я не забыл, чему ты научил меня, в том числе и под ударами твоей плети. Я показал ему лишь малую толику того, какой моя жизнь была до встречи с ним. Я не знаю, захочет ли он продолжить. Но не сомневайся, если он этого захочет, я обязательно обуздаю его любопытство.
Элронд кивнул.
- Полагаю, ты знаешь, что лучше. Я не позволил бы столь покорному партнеру оставить мою службу, если бы не чувствовал, что твой потенциал вести превосходит талант служить.
- Решение, за которое мои прошлые партнеры, если бы они только знали, что его принял ты, либо восхваляли, либо проклинали бы тебя, - с кривой усмешкой парировал Эрестор. Он встал, и уважительно, но не очень низко склонил голову. - К сожалению, моя спина не покрыта синяками, и потому я вынужден вернуться к моим обязанностям. Maer aur, Элронд.
- Maer aur, - ответил эльфийский Лорд и с тяжелым вздохом вернулся к внушительной горе бумаг на столе.

***

Эрестор, удерживая тяжелый поднос в одной руке и стопку бумаг в другой, открыл дверь. Через большую комнату ему была видна спальня, и кровать, на которой все еще на животе лежал Глорфиндель. Эрестор был уверен, что ягодицы его возлюбленного до сих пор были весьма чувствительны. Он улыбнулся своим мыслям и вошел в комнату, он был счастлив, что Глорфиндель согласился на занятия, но сейчас просто боялся реакции эльды.
Его улыбка стала шире, когда Глорфиндель оторвался от книги, которую читал.
- Добрый вечер, melethen, - сказал Эрестор, поставив поднос.
Глорфиндель улыбнулся, и на сердце нолдо потеплело.
- Добрый вечер, советник.
- Я принес твой ужин. Подумал, у тебя вряд ли появиться желание отправиться в главный зал, чтобы поесть. - Эрестор показал на поднос и начал возиться с бумагами. Он был несколько выбит из колеи и не знал, как вести себя в этой ситуации. Эрестор никогда прежде так не волновался после занятия.
Он смотрел как Глорфиндель с трудом сел, двигаясь медленно и осторожно, и постарался не обращать внимания на приступы вины, когда его возлюбленный вздрагивал от боли. Глорфиндель показал на бумаги. - Ты принес с собой работу?
Эрестор сел на край кровати рядом с Глорфинделем и посмотрел на гору писем в руках.
- Я мало успел сегодня. Похоже, я был отвлечен... и не обращал должного внимания на то, что делал. Потому взял кое-что сюда, чтобы утром не пришлось наверстывать слишком много.
Его возлюбленный кивнул и обратил свое внимание на тарелки, которые принес нолдо. Эрестор наблюдал, как Глорфиндель ест сыр и хлеб, не прикоснувшись ни к мясу, ни к фруктам.
- Ты не голоден, meleth? Обычно ты в один присест съедаешь гораздо больше.
- У меня нет аппетита, Эрестор, - мягко сказал Глорфиндель, не глядя на темноволосого советника.
- Глорфиндель? Посмотри на меня? - Сердце Эрестора болезненно сжалось.
Эльда так и не поднял глаза, и Эрестор тихо вздохнул:
- Я не хотел, что бы ты знал об этом, - он уставился на собственные руки, - Я не думал, что ты подчинишься, а если это все-таки произойдет, не сомневался, что следующим утром уже не увижу тебя в наших палатах. Я всегда боялся разделить себя с тобой до конца, – Эрестор чувствовал, что из его глаз вот-вот польются слезы, если только он позволит себе, но сдержался, - Мы не должны делать это снова, pen-vain.
Он был настолько поглощен созерцанием собственных рук, что едва не подскочил, когда Глорфиндель коснулся его щеки. Эрестор заглянул в бездонные лазурные глаза и слабо улыбнулся.
- Melin chen, Глорфиндель.
- Не буду притворяться, будто понимаю все, melethen. Но, я хотел бы понять
Эрестор слушал нежный, ровный голос возлюбленного.
- Это не было совсем неприятно, - продолжил после паузы Глорфиндель.
Эрестор на мгновение задумался, потом ответил:
- Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, и что я буду совершенно счастлив быть с тобой до конца вечности, даже если мы не станем продолжать эти игры?
Лицо Глорфинделя чуть омрачилось.
- Как ты можешь не делать этого? Не говори мне, что это не часть тебя. Я вижу это в твоих глазах, из них исчезли сомнения, остались лишь твердость и уверенность. Так много лет ты обходился без этого удовольствия, как ты можешь вернуться к тому, что было у нас?
- Я сделал бы это для тебя, rawen. С этой игрой или без нее, я люблю тебя и доволен просто быть твоим возлюбленным. Всегда.
- Да, melethen, я знаю. И именно поэтому верю, что ты можешь читать в моей душе.
Эрестор всмотрелся в лицо возлюбленного, ища малейшую тень нерешительности. Не найдя ничего, он криво улыбнулся и его глаза потемнели.
- Мне следует понимать, что ты не будешь против дальнейших уроков?
- Не буду, - просто ответил Глорфиндель.
- Тогда я должен показать тебе кое-что, - Эрестор встал с кровати и подошел к висевшему на противоположной стене большому гобелену, из-за которого он появился прошлым вечером. Гобелен этот советник повесил там как раз перед тем, как Глорфиндель переехал в его комнаты. В то время он говорил себе, что сделал это только чтобы предотвратить неизбежные вопросы, но десять лет молчания показали истинные причины его решения: страх и легкий стыд.
- Все эти столетия я всегда заботился обо всех моих партнерах, - объяснил он, - но любил я лишь одного. Эти отношения начались очень похоже на наши, без упоминания о моих... склонностях. Тогда этот гобелен еще не висел здесь. - Эрестор отодвинул тяжелую ткань, открыв деревянную дверь, ведущую в смежную залу.
- Обычно, когда я не пользовался этой комнатой, я держал дверь закрытой, но вмешалась судьба, я убирал там, когда меня срочно призвали к Элронду. В спешке я оставил дверь незапертой. Мой возлюбленный всегда был любопытен, он не смог удержаться от того чтобы воспользоваться представившейся ему возможностью заглянуть внутрь.
Глорфиндель казался задумчивым.
- И что увидел твой возлюбленный? Что в этой комнате, Эрестор?
- Войди и посмотри, - хрипло ответил нолдо. В горле у него внезапно пересохло, ноги задрожали, когда Глорфиндель пересек комнату и встал рядом с ним. Эрестор извлек из складок мантии ключ и отпер дверь, впервые за десятилетия открывая ее чужому взгляду.
Глорфиндель взял свечу с ближайшего подсвечника и, подняв ее, посмотрел внутрь. Дыхание Эрестора замерло - он мог только догадываться, что сейчас происходило в золотоволосой голове воина. Когда Глорфиндель перешагнул через порог и вступил в комнату, Эрестор, также взяв себе свечу, последовал за ним, опустив гобелен на место. Он зажег два масляных светильника прямо на двери, приглушил свет, чтобы он не резал глаза. Глорфиндель поставил свою свечу и, приоткрыв рот, разглядывал содержимое комнаты.
Эрестор вслед за возлюбленным обвел комнату взглядом. У правой стены стояли два больших деревянных устройства. Первое было сделано из старого круглого обеденного стола. Ближние к стене ножки были укорочены, так, что столешница наклонялась вниз. Второе представляло собой две широкие скрещенные доски, каждая больше двух метров длиной, сбитые вместе так, что получилась высокая узкая буква “X”. Крест был чуть наклонен назад. На обоих приспособлениях были железные кольца для крепления веревок. Между ними свисала цепь, подвешенная к потолку с помощью системы рычагов. Цепь также заканчивалась железным кольцом.
На дальней стене тоже были представлены самые разнообразные приспособления для связывания: кандалы различно вида, прикрепленные к стене, словно в темнице. По левую сторону хранилось все остальное. Там висели кнуты, хлысты для верховой езды и плети разнообразного вида, собранные вместе по стилю и длине. В большом громоздком шкафу в углу лежали игрушки Эрестора и прочее. В ящиках шкафа царила та же идеальная аккуратность, что и в безупречном без единого пятнышка кабинете советника: все зажимы, повязки на глаза, кляпы и фаллосы были тщательно разложены и регулярно чистились.
- Это - моя игровая. - Голос Эрестора казался очень тонким даже в этом замкнутом пространстве. - Когда мой любовник увидел ее, он немедленно сделал самые неблагопристойные выводы, поссорился со мной из-за этого, и все мои попытки объясниться были бесполезны. Отношения между нами так больше не наладились, и я решил, что все это, - он жестом обвел комнату, - нельзя разделить с любимым.
Эрестор встал за спиной Глорфинделя и обвил его талию рукой. - Я хочу, чтобы ты знал: я никогда не хотел обманывать тебя. Это часть меня, но это не весь я. Я предпочту всему этому тебя, если придется выбирать. Всегда.
Глорфиндель, глядя на что-то невидимое Эрестору, склонился к нему. После недолгой паузы эльда отодвинулся и подошел к большому шкафу. На нем сбоку на маленьком крючке висел ошейник, который Эрестор надел на Глорфинделя прошлой ночью. Эрестор ошеломленно наблюдал, как возлюбленный сбросил с плеч халат, быстро скрутил и завязал волосы, снял с крючка ошейник и застегнул его на шее. Величественно обнаженный он повернулся и возвратился к Эрестору. Глорфиндель медленно поднял руки и, сплетя пальцы, завел их за голову, все время глядя только вперед, но не на ошеломленного нолдо.
Волна облегчения накрыла Эрестора, подхватила его, понесла вперед, и он схватил Глорфинделя за талию, грубо целуя. Только когда светловолосый эльф начал отвечать на поцелуи и прижался к нему, властная сторона натуры Эрестора окончательно завладела нолдо. Он внезапно прекратил поцелуй, шлепнув Глорфинделя по ягодицам. Эльда резко вдохнул и немедленно выпрямился, к большому удовольствию Эрестора.
- Не двигайся, - резко приказал он. - И ты не должен кончить, пока я не прикажу.
- Да, господин, - ответил Глорфиндель, с легкой улыбкой на губах.
Руки Эрестора двинулись вниз по груди Глорфинделя, лаская мускулистое тело, спустились к твердой плоти любовника, обхватили ее пальцами и начали медленно поглаживать. Он чувствовал, как от усилий остаться неподвижным напряглось все тело Глорфинделя, но светловолосый эльф не шелохнулся. Эрестор стал ласкать его быстрее, иногда останавливаюсь, чтобы провести большим пальцем по чувствительной головке, и все равно Глорфиндель не шевельнулся.
- Очень хорошо, - одобрительно сказал нолдо. Сказал честно. Эрестор не хвалил праздно, потому что это было столь же вредно, как и бессмысленно наказывать. Член Глорфинделя дрогнул в его руке, но это был единственный ответ. Тоже очень хорошо, подумал он.
Эрестор сжал лицо Глорфинделя в своих руках, изучая глубокие синие глаза. Намеренно неторопливо он наклонился вперед и провел языком по верхней губе любовника. Глорфиндель остался очаровательно безразличным, так что Эрестор втянул нижнюю губу эльды в рот, посасывая и игриво покусывая чувствительную кожу. Его руки скользнули вниз по груди Глорфинделя, захватил соски между указательным и большим пальцами, слегка сжали, и, не отпуская их, он опустился на колени перед эльфом.
Пульсирующий влажно поблескивающий член Глорфинделя был всего в нескольких дюймах от его лица. Эрестор посмотрел вверх на возлюбленного, как сотни раз прежде, когда он стоял перед ним на коленях. Но этой ночью глаза, подобные голубым озерам не смотрели на него в ответ, вместо этого он видел сконцентрированный направленный только вперед взгляд исполнительного в своей покорности эльфа. От одного этого вида у Эрестора перехватило дыхание и ему оставалось лишь погрузить плоть Глорфинделя в свой теплый рот.
Глорфиндель инстинктивно задохнулся, но Эрестор решил не обращать внимания. В конце концов, он не приказывал Глорфинделю не издавать ни звука. Этому он обучит его позже. Эрестор втянул напряженный член глубже, проводя языком по коже. Его губы снова и снова опускались на твердую плоть возлюбленного. Дыхание Глорфинделя перешло в дрожащие вздохи, и Эрестор чувствовал напряжение в теле эльды, изо всех сил пытавшегося сохранить контроль над собой. Но Эрестор не смягчился, и продолжал ласкать Глорфинделя ртом. Только когда, наконец, ноги его любовника начал дрожать, вздохи превратились во всхлипы сквозь стиснутые зубы, а все тело напряглось, словно тетива лука, Эрестор выпустил измученную плоть, и изящно поднялся.
Он подождал, пока Глорфиндель пришел в себя, и перестал так сильно дрожать. Тело его возлюбленного было покрыто потом от усилий, грудь тяжело вздымалась от каждого вдоха. Пряди волос выбились из свободного узла и прилипли к его лицу. Эрестора всегда пьянил такой вид прежних партнеров. Но Глорфиндель просто парализовал его.
- Подойди к дальней стене, - услышал он собственный голос, выходя из транса, в который его погрузила красота Глорфинделя. Эльда, держа руки за шеей, повернулся и сделал несколько шагов, но Эрестор окликнул его и сказал остановиться.
- Руки по бокам, - приказал он. - Пальцы подогнуть, большие пальцы направить в пол.
Эльф поспешно подчинился. Он не оглянулся назад на Эрестора, но нолдо мог вообразить смущенное выражение, которое, должно быть, было на лице Глорфинделя в этот момент. Он только что приказал своему возлюбленному, сенешалю Имладриса, обнаженному и в ошейнике стоять по стойке смирно.
- Уверен, ты узнал эту позу, - небрежно объяснил Эрестор. - Так вот, это позиция два. Если тебе не дан другой приказ эту позу ты будешь принимать всякий раз, когда идешь. Теперь, иди к стене. Слева от тебя прикреплен брус, на полу проведена линия. Встань на линию и ухватись за брус обеими руками.
- Да, господин, - не поворачиваясь, ответил Глорфиндель. Он по-военному промаршировал к стене, четко развернулся налево, подошел к указанной линии. Она была в полуметре от стены, а брус прикреплен примерно на высоте плеч, поэтому, чтобы исполнить приказ Эрестора, Глорфинделю нужно было наклониться вперед и вниз.
В этом, конечно, и был весь смысл, сардонически подумал Эрестор. Он не смотрел, как Глорфиндель встал в приказанную позу, не было нужды. Вместо этого, он подошел к стене с орудиями и из всего их множества выбрал простую плеть. Полоски черной кожи были средней ширины и разумно смягчены, чтобы дать нужный баланс нажима и жжения. Он несколько раз для пробы махнул плетью и счел, что она вполне приемлема. Наконец, он открыл шкаф, взял из него склянку масла, сунул ее в карман, и встал позади возлюбленного.
Он положил хвосты плети на спину Глорфинделя и чувственно провел ремнями по обнаженной коже. Эрестор видел, как мускулы эльды напряглись от неожиданного ощущения, и продолжал мягко дразнить его спину, пока он не начал расслабляться. Когда Глорфиндель привык к прикосновению плети, Эрестор двинул запястьем, щелкнув хвостами по его ягодицам. Удар был мимолетный, и от него было больше шума, чем жжения. Но все равно Глорфиндель вздрогнул, хотя, к его чести, не повернулся и не попытался отодвинуться.
Эрестор опустил еще несколько ударов на зад Глорфинделя, меняя их силу, пока не определил терпимость возлюбленного. Тогда, став, словно мечник перед боем, Эрестор начал хлестать его широкими продольными ударами, касаясь спины и ягодиц Глорфинделя жгучими хвостами. Удары были не настолько сильны, чтобы вздулись рубцы или даже остались какие-то следы, кроме легкой красноты, но через несколько минут костяшки пальцев Глорфинделя побелели от напряжения, с которым он вцепился в железный прут.
- Ты в порядке, pen-dithen? - мягко спросил Эрестор, и остановился, увидев, что все тело Глорфинделя блестит от пота, а его руки и ноги напряглись.
Глорфиндель, задыхаясь, ответил:
- Да, господин.
- Очень хорошо. - Эрестор подошел ближе к нему, всем телом прижался к обнаженному эльде и обхватил Глорфинделя за плечи, лаская грудь светловолосого эльфа свободной рукой.
- Открой рот, - промурлыкал он над ухом Глорфинделя. Когда Глорфиндель повиновался приказу, Эрестор поднял рукоять плети ко рту эльды, и вставил кожу между его зубами. - Зажми ее, не выпускай, и ни звука.
Эрестор отстранился, когда возлюбленный крепко сжал плеть. Краснота на спине Глорфинделя уже исчезала, оставляя только перекрещивающиеся следы от самых сильных ударов. Снова Эрестор потерял дар речи от красоты происходящего. Он мечтал о том, чтобы полностью разделить себя с этим эльфом, которому он отдал свое сердце, и ему представилась такая возможность. Брюки неприятно сдавливали его возбужденную плоть, ему понадобилось всего лишь секундное размышление, прежде чем он вытащил из кармана масло и сбросил тяжелые одежды.
Он вылил несколько капель вязкой жидкости на пальцы и погладил открытый его взгляду вход в тело Глорфинделя. От неожиданного прикосновенья тот забылся и застонал сквозь сжатые зубы. Эрестор, выбрав особенно красное местечко на ягодицах Глорфинделя, шлепнул его рукой. Эльда всхлипнул, но больше не издал ни звука.
- Еще один звук, - предупредил Эрестор, - и я вернусь к плети.
Глорфиндель смиренно опустил голову, а пальцы Эрестора вернулись к напряженному входу, который он ласкал за мгновение до этого. Он добавил еще масла и втиснул два пальца в узкий проход, покрывая его скользкой жидкостью. Тело Глорфинделя отвечало на его прикосновения, но эльф не издал ни звука, хотя то, как он боролся с собой, чтобы сохранить молчание было явно видно Эрестору.
Когда Глорфиндель был должным образом подготовлен, Эрестор развязал брюки и спустил их на пол, наконец, освободив пульсирующий член. Глорфиндель был лишь третьим любовником, над которым он властвовал, и единственным, кого он действительно любил. Темноволосый эльф ясно осознавал значение этого момента, но срочная потребность заставляла его не медлить больше. Он вылил остатки масла на ладонь и, опустившись на колени чтобы поставить пустую склянку на свою мантию, увлажнил твердый член.
Он выпрямился, встал за Глорфинделем, и заставил возлюбленного чуть согнуть колени, поскольку эльда был немного выше. Вполне удовлетворенный, Эрестор одной рукой направил свою плоть в ждущий его вход. Челюсти Глорфинделя так сильно сжались от усилий не издать ни звука, что Эрестор видел, как напряглись даже его шея и мышцы плеч. Полностью погрузившись в своего золотоволосого красавца, Эрестор взялся за рукоять плети и, опершись о нее, начал ритмично двигать бедрами.
Дыхание Глорфинделя превратилось в быстрые, тяжелые вздохи. Эрестор чувствовал, как от усилий Глорфинделя проход эльды сильнее сжимает его плоть. Где-то в уголке сознания нолдо нарастало удовольствие, и он знал, что не сможет продлить все это еще хотя бы чуть-чуть. Правой рукой скользкой от масла он сжал член Глорфинделя, быстро лаская его.
- Открой рот, - прорычал Эрестор между толчками. - Сейчас я хочу слышать тебя. - Он небрежно взял плеть, и Глорфиндель выпустил ее со страстным криком. Теперь незапрещенные перемежавшиеся стонами крики "О, господин!" безостановочно срывались с губ белокурого эльфа. Эрестор задрожал от этих звуков, не в силах более выдерживать такое напряжение. С низким стоном он взорвался в теле Глорфинделя, чувствуя как его семя, пульсируя, наполняет возлюбленного.
Глорфиндель затрепетал, сильнее сжав член Эрестора, от чего новая волна удовольствия окатила его. Плоть Глорфинделя дрожала в его руке, и он слышал, что дыхание эльды становится неровным. Глорфиндель запрокинул голову, зажмурился и стиснул зубы, сопротивляясь желаниям своего тела. Эрестор терпеливо ждал, пока его возлюбленный не сможет выдерживать дольше, и вынужден будет ослушаться приказа.
- Si, pen-dithen, - прошептал он, прижавшись губами к уху Глорфинделя. Со вздохом Глорфиндель расслабился и позволил оргазму накрыть его. Плоть Глорфинделя запульсировала в руке Эрестора, изливая густую жидкость на его пальцы и на пол. Все еще держа плеть, Эрестор протянул левую руку к шее Глорфинделя и начал возиться с застежкой ошейника пока, наконец, тот не расстегнулся. Он натянул свои брюки, там, где его пальцы касались ткани оставались пятна семени Глорфинделя, потом убрал ошейник и плеть на место, и снова обратился к возлюбленному.
- Ну, melethen, давай выкупаемся, и поедим. Полагаю, твой аппетит снова вернулся?
Глорфиндель обернулся и посмотрел на Эрестора. Следы слез все еще были видны на его щеках, но он широко улыбался.
- Действительно вернулся, seron vell. Но я согласен - сначала теплая ванна. - Он подошел к Эрестору, наклонился и поцеловал его. - Melin chen, Эрестор, - сказал он и направился в купальню.
- Melin chen, Глорфиндель, - мягко ответил Эрестор. Он поднял с пола одежду, задул лампы и последовал за возлюбленным. Закрывая дверь в игровую, он поколебался, по привычке ища в складках своей одежды ключи. Потом на мгновение остановился, слегка улыбнулся, и оставил комнату незапертой.

Эльфийский:

Hiren - мой Лорд;

Maer aur, Hiren - доброе утро, мой Лорд;

Мelethen - любовь моя, любимый;

Melin chen - я люблю тебя;

Рen-dithen - малыш;

Рen-vain - прекрасный;

Rawen - мой лев;

Seron vell – возлюбленный;

Si, pen-dithen - сейчас, малыш.

Глава шестая
(перевод Irmie)

Глаза ребенка

Имладрис, Третья Эпоха, 2032 год

Глорфиндель вошел в свой кабинет, и швырнул огромную счетную книгу Эрестора на стол. Тяжело упав в кресло, он вздохнул и открыл ее, просматривая суммы, которые советник выделил на оборону Имладриса. Он посмотрел в окно на луг ярко зеленым полотнищем раскинувшийся перед Последним Домашним Приютом. Под деревом сидела Келебриань, по обе стороны от нее - Арвен и Элронд, а близнецы устроили перед своей семьей поединок. Улыбка озарила лицо Глорфинделя, и он задумался.
Эрестор на прошлой неделе покинул Имладрис и на месяц уехал в Лориен. Его возлюбленный совсем не горел желанием отправиться в эту поездку - нолдо путешествовал редко, и только по необходимости - но советник должен был посетить важную встречу вместо Элронда. Глаза Глорфинделя затуманились, когда его мысли обратились к вечеру накануне отъезда Эрестора в земли Келеборна.

***

Эрестор улыбнулся ему, и короткий всхлип сорвался с губ Глорфинделя. Он смотрел вверх в темные глаза, все такие же спокойные и решительные, как и сам нолдо. Лунный свет заливал комнату, заблудившийся луч освещал два обнаженных тела на кровати, двигавшихся в едином ритме. Глорфиндель сильнее сжал ногами талию Эрестора, выгибая спину, чтобы его грудь прижалась к губами возлюбленного. Его пальцы погрузились в темные волосы Эрестора, и он, задыхаясь, шептал своему черноволосому божеству слова полные любви и преданности.
Нолдо взял его плоть в руку, провел большим пальцем по влажной головке, и от этой ласки еще больше влаги покрыло его член. Оргазм Глорфинделя стремительно приближался, как и всякий раз, когда Эрестор овладевал им, и когда тепло плеснуло на его живот, он закричал от наслаждения. Эрестор низко застонал, и Глорфиндель задрожал, ощутив, как семя Эрестора заполняет его. Месяц без своего любимого, своего господина, казался эльде вечностью.
Они нежно целовались и шептали слова любви, а когда приблизился полуночный час, любовники, обнимая друг друга, погрузились в удовлетворенный сон.
Глорфиндель пробудился с рассветом, и обнаружил, что Эрестор уже уехал. Обычное дело - путешественники часто оставляли Имладрис еще до первых солнечных лучей, потому что в долине они могли быть уверенны в своей безопасности. Глорфиндель потянулся и в последний раз протер глаза. Тут он заметил записку, лежавшую на его ночном столике. Написанные четким почерком Эрестора буквы блеснули на странице, когда он поднял маленький кусочек пергамента.
"Глорфиндель, любовь моя, " - прочел он. - "Я буду тосковать без тебя в отъезде, и буду часто думать о тебе. Мне будет весьма приятно, если, пока я не вернусь, ты будешь следовать этим правилам. Прежде чем ты удалишься ко сну, хорошенько вытирай и подметай игровую, и обязательно смазывай все механизмы. Также, пока меня не будет, я не дозволяю тебе получать удовольствие в любой форме. Я хочу, чтобы ты отчаянно жаждал меня по возвращении. Melin chen, Эрестор».

***

Еще три недели.
Ему оставалось выдержать всего три недели, и Эрестор вернется. Эльда слегка передвинулся, его возбужденный член неудобно вжался в замшевые брюки. Искушение просто распустить завязки и быстро довести себя до оргазма было почти невыносимо, но он устоял. Наказанием, которое Эрестор придумает за это, он точно наслаждаться не будет, и Глорфинделю даже не хотелось думать о том, что нолдо мог посчитать соответствующей карой за его проступок. Он не мог солгать возлюбленному, это нанесет слишком большой вред, и Глорфиндель не желал так рисковать.
Эльда вздохнул и снова посмотрел на счетную книгу, разбираясь в средствах, которые распределил советник.

***

Анор только коснулась горизонта, когда сенешаль оторвался от работы. Он посмотрел в окно на тлеющие солнечные угольки и, увидев ночной дозор, садившийся на коней, готовясь выехать к границе, нахмурился, отметив, как поздно они выступают. Ему придется поговорить с капитаном стражи, когда они вернутся: ночной дозор не должен выезжать столь поздно на смену своим товарищам. Но прежде, чем они тронулись с места, Глорфиндель ясно услышал стук копыт. Мгновение спустя вниз по тропе, громыхая, пронеслись восемь лошадей, и Глорфиндель легко узнал воинов дневного дозора.
А это уже означало, что граница осталась без охраны.
Глорфиндель был так разгневан, что отбросил свои бумаги и выпрыгнул в открытое окно - до земли было всего несколько футов - и, приземлившись, бросился через луг к собравшимся эльфам. Несколько воинов заслышали его приближение и их испуганные взгляды обратились от въезжавшего дневного дозора на разгневанного сенешаля, несущегося к ним.
- Что во имя Элберет, это значит?! - проревел Глорфиндель, его голос перекрыл все другие звуки. Испуганные дневные дозорные осадили лошадей; в том, что ярость, ясно звучавшая в голосе эльды, была направлена на них, им не приходилось сомневаться.
- Вам лучше быть трупами, сидящими на лошадях! - продолжал Глорфиндель. - Потому что больше нет никаких приемлемых объяснений тому, что вы покинули свой пост прежде, чем вас сменили!
- Но, мой Лорд, - запинаясь, начал командир дозора, - Анор закатилась! Время нашего дозора закончилось. Мой отряд измучен, Hiren!
- Мне все равно, даже если твой отряд не отдыхал три дня, Ихерен! Ни при каких обстоятельствах вы не должны оставлять границу без охраны! Что мне за дело, до того, что Анор спит? Если ночной дозор не явится пока Итиль не пройдет половину своего пути, вы останетесь на границе до этого времени! Если для того, что бы не заснуть и оставаться настороже вам придется падать с лошадей, по возвращении я ожидаю увидеть вас покрытыми грязью! - Глорфиндель обратился к остальным членам провинившегося дозора. - Вы все на две недели отстранены от своих обязанностей. На это время вы лишаетесь всех привилегий, которые дают вам ваши звания. А ты, Ихерен, - прошипел сенешаль, снова посмотрев на командира, - освобожден от обязанностей командира и снова назначен во внутреннюю стражу. Мне не нужен командир патруля, который боится темноты!
- Да, Hiren, - подавленно сказал Ихерен, и остальные семь эльфов, эхом повторили за ним «Да, Hiren» такими же удрученными голосами.
Глорфиндель последний раз грозно посмотрел на нарушителей, затем приказал ночному дозору лететь к границе, "так словно сам Черный Властелин гонится за вами по пятам". Гнев его не уменьшился, пока он не услышал, как растворился в ночи стук копыт коней ночного дозора. Но даже тогда он чувствовал, как невольно сжимаются его кулаки, идя вокруг плацев и садов к ближайшему входу.
Решив, что он слишком зол и не сможет снова сконцентрироваться на работе, Глорфиндель вернулся в свой кабинет только, чтобы закрыть окна, задуть свечи, и с тяжелым вздохом посмотреть на то, сколько еще осталось сделать. Направившись к себе, он остановился у кухонь и взял тарелку с обычным воинским пайком: нарезанные яблоки, сыр и хлеб. Вернувшись в свои комнаты, он быстро скинул форму и скользнул в халат, намеренно выбрав шелковый темно-синего цвета, который, похоже, нравился Эрестору больше всего. Он сел в мягкое кресло и съел свой скудный ужин, лениво перелистывая какую-то огромную историческую книгу из тех, что Эрестор, казалось, находил столь занимательными. Когда его глаза начали закрываться, Глорфиндель заставил себя вернуться к насущным делам еще на несколько минут. Он должен был исполнить свои обязанности, прежде чем позволит себе отдохнуть.
Глорфиндель остановился у двери игровой. Он развязал пояс легкого халата и повесил его на крюк у входа в комнату, сняв с него ошейник. Эльда аккуратно застегнул полоску кожи на шее, слегка задрожав от ее знакомого веса, и скрутил волосы в грубый узел. Все для уборки лежало в большом шкафу, там, где и было оставлено вчера вечером. Он вытащил тряпку и начал осторожно собирать крошечные пылинки, опустившиеся на игрушки и мебель с прошлой ночи. Убирая, он вспоминал разнообразные занятия, которые они с советником проводили в этой комнате, и быстро возбудился. Закончив вытирать пыль, Глорфиндель тщательно смазал и так уже блестевшие стыки всех стоявших отдельно приспособлений, его твердый член покачивался от каждого движения, доставляя ему еще большее неудобство. Напоследок он взял стоявшую в углу метлу и вымел пыль, которая упала на пол.
Удовлетворившись результатом, Глорфиндель вышел из комнаты, как и все другие ночи на этой неделе, оставив халат на крючке, а ошейник на шее. Его желание кончить стало болезненно настойчивым, но он отогнал эту мысль из своего разума. Воспоминания о прошлых ночах с Эрестором, , и сознание того, что Эрестор будет доволен им, были достаточным утешением для него.
Он забрался на большую кровать, все еще изящно застеленную с того самого утра, когда уехал Эрестор. Глорфиндель не спал под толстыми одеялами и тонкими простынями восемь дней, предпочитая этому, как и сейчас, свернуться клубочком в ногах половины кровати, которую занимал Эрестора. Нежно обводя пальцами ошейник, он быстро заснул.
Еще три недели.

Эльфийский:

Hiren - мой Лорд;

Melin chen - я люблю тебя.

Глава восьмая
(перевод Irmie)

Ты - моя пустыня

Имладрис, Третья Эпоха, 2032 год.

Он стоял у стены, наблюдая, его темные глаза сверкали. Он всегда наблюдал. Даже действуя, он наблюдал. Златой эльф оживленно рассказывал историю Маэдроса, о пленении нолдо и мучениях, которые он претерпел в руках Моргота, и в его голове медленно сформировалась идея.
Губы Эрестора изогнулись в жестокой усмешке, которая воспламенила бы кровь Глорфинделя, если бы эльда сейчас смотрел на него. Но Эрестор продолжал наблюдать, как возлюбленный рассказывает собравшимся в маленькой классной комнате детям о том, как Фингон Отважный спас Маэдроса. Его мысли сосредоточились на Глорфинделе, как и всегда после возращения из Лориена.
Лориен... Он не говорил Глорфинделю о времени, проведенном с Келеборном и Халдиром, а эльда не спрашивал его об этом. Были моменты, когда ему казалось, что он видит тень в голубых глазах любовника, и Эрестору хотелось прижать Глорфинделя к себе и любить его всю ночь. Вина не давала ему привести эльду в игровую. Пока что Эрестор не мог сделать этого, он был слишком занят, напоминая себе о глубокой любви к победителю балрога.
Но недели шли, и благодаря тихой преданности Глорфинделя вина ослабла. Этим вечером они пойдут в игровую, и Эрестор снова утвердит свое господство.
Черные глаза Эрестора в последний раз обратились на Глорфинделя, и он выскользнул из класса. Ему нужно было приготовиться к вечернему занятию.

***

Эрестор, не отрываясь, смотрел на гибкое тело Глорфинделя, блестевшее в свете свечей. Правая рука эльды была вытянута высоко над головой, запястье надежно приковано к стене. Случайному наблюдателю могло показаться, что Глорфиндель висел на стене, а весь его вес, приходился на скованное запястье. Но Эрестор позаботился об этом. Правая нога Глорфинделя балансировала на маленьком камешке, выступавшем из стены, позволяя эльфу сохранять равновесие и давая небольшое облегчение.
Глорфиндель был восхитительно обнажен, зрелище, от которого Эрестор никогда не уставал.
Тело эльды была покрыто мириадами царапин и ярко красных отметин от ремня, глаза Глорфинделя покрылись поволокой от боли и желания. Эрестор протянул тонкую руку и кончиком указательного пальца пробежал вдоль налитой плоти любовника. Победитель балрога застонал, закрыл глаза, и Эрестор щелкнул по маленькому отверстию. Когда кобальтово-синие глаза вновь открылись ему навстречу, Эрестор медленно поднес блестящий палец к губам и обвел его языком, пробуя желание Глорфинделя на вкус.
- Ты думал, я просто сдамся?
Глорфиндель ответил слабым стоном, его глаза не отрывались от пальца, который двинулся вниз от губ Эрестора, и скользнул по мраморному телу темноволосого эльфа.
- Ты думал, они придут за тобой?
Эрестор вытащил кожаное устройство, с которым Глорфинделю еще только предстояло познакомиться. Он приблизился к любовнику и снова начал ласкать плоть эльды.
- Ты совсем один, Майтимо, - прошептал Эрестор, его темные глаза под длинными ресницами полыхали. Пальцы скользнули по твердой плоти, глаза смотрели прямо в глаза Глорфинделя. - Ты мой.
Эрестор взял полоску кожи и протянул ее под основанием члена Глорфинделя и мошонкой за ним, натягивая кожу. Завязав ремень, он взял еще одну полоску кожи и разделил ею тяжелые тугие мешочки, безжалостно улыбнувшись, когда Глорфиндель всхлипнул.
Нолдо подошел к низкому столу и взял тонкий инструмент, заметив, что Глорфиндель настороженно рассматривает его.
- Новое мучение, мой дорогой нолдо. - Он поднял инструмент на свет. – Длинный как кнут, но негнущийся, жесткий. Два маленьких зубца, твердых как и рукоять, «Lam-e-lyg» - «язык змеи». - Эрестор погладил два жестких зубца у рукояти. Имя «lam-e-lyg» было дано не случайно: игрушка напоминала раздвоенный язык змеи.
И приносила восхитительно болезненное удовольствие.
Глорфиндель видимо сглотнул, и Эрестор подобрался ближе к эльде.
- Моргот ... – единственное слово процедили полные губы.
- Да, - произнес Эрестор низким, угрожающим голосом. – Твой отец проклял меня этим именем. Но теперь в моей власти его перворожденный сын... обнаженный... отчаянно жаждущий моего прикосновения.
Чтобы подчеркнуть свои слова он легонько хлестнул кончиком плети по набухшему члену Глорфинделя, заставив светловолосого эльфа зашипеть от неожиданности.
- Скажи мне, где твои братья! - грубым голосом потребовал Эрестор. Он совершенно не походил на Моргота, но старался играть свою роль.
Глорфиндель в свою очередь прилагал все усилия, чтобы вжиться в роль Маэдроса. Эрестор знал, что тысячелетия назад в Валиноре эльда даже встречался с феанорионом, задолго до заключения, навсегда оставившего шрамы, которое они сейчас разыгрывали. И, как сделал бы Маэдрос, Глорфиндель не ответил, даже не показав виду, что слышал вопрос.
Эрестор опустил раздвоенную кожаную плеть на член Глорфинделя сбоку, стараясь не повредить чувствительную кожу. Он повторил вопрос, и снова Глорфиндель промолчал. Эрестор мрачно улыбнулся и ударил по другой стороне налитой кровью плоти. Глорфиндель вздрогнул, и Эрестор без промедления хлестнул негнущейся плетью по тяжелым шарам, которые он крепко стянул ремнем.
Эрестор продолжал терзать эльду, пока вся кожа не стала темно-красной, как набухшая головка, а Глорфиндель кусал губы, сдерживая крики. Тело Эрестора пульсировало от желания получить разрядку, он отбросил раздвоенную плеть в сторону и расшнуровал черные брюки.
- Ты мой. Сейчас и до самого конца, эльф, - резко выдохнул он, обхватив свою горячую плоть пальцами. - Даже если ты каким-то чудом избежишь моего плена, ты всегда будешь помнить мои прикосновенья к твоему телу, - прошипел Эрестор, лаская себя.
Нолдо смотрел в глаза Глорфинделю, видел, что они не отрывались от его руки, ласкавшей собственную плоть.
– Тебе нравиться смотреть, как я наслаждаюсь? – спросил он низким голосом, медленно приближаясь к эльфу.
- Да, - выдавил Глорфиндель, и его кожа чуть раскраснелась. Эрестор видел, как от каждого удара сердца эльды пульсирует его член, как прозрачная жидкость постоянно вытекает из него.
Эрестор замедлил ласки, удерживая себя на краю оргазма.
- Хочешь знать, о чем я думаю, касаясь себя? - обольстительно спросил он, теперь уже стоя лишь в считанных дюймах от золотоволосого эльфийского лорда.
Глорфиндель едва заметно кивнул, и Эрестор рассмеялся.
– Конечно же, хочешь... - Эрестор сжал свою плоть тверже и позволил стону сорваться губ. - Я представляю твое тесное тело, жар твоей покорности, - сказал он, двигая рукой быстрее, вспоминая, как он погружался в Глорфинделя, - Я думаю о криках, которые ты будешь издавать, пока я буду овладевать тобой быстрыми и твердыми толчками, о мольбах, которые будут срываться с твоих губ, когда я обхвачу тебя пальцами и потребую, чтобы ты кончил, когда я наполню твое тело своим семенем.
Глорфиндель действительно всхлипнул, и нолдо улыбнулся, увидев, что бедра эльды слегка качнулись вперед, пытаясь прикоснуться хотя бы к чему-то.
- Ты чувствуешь мою плоть, да? Такую влажную и твердую внутри тебя, - Эрестор задыхался, неистово лаская свой член. - Ты хотел бы раздвинуть для меня ноги, без остатка предложить себя мне и моим желаньям.
- Да! - выкрикнул Глорфиндель, его свободная рука вцепилась в каменную стену. Эрестор был доволен возлюбленным - Глорфиндель не попытался опустить руку и облегчить свое пылающее желанье.
Последний раз проведя рукой по члену, Эрестор излил свою страсть, его семя опустилось на светлую кожу Глорфинделя. Нолдо продолжал поглаживать себя, выжимая все удовольствие, какое только мог, не отрывая взгляда от тела покрытого его семенем. Он протянул руку, провел пальцем по молочно-белой жидкости и утомленно и лениво улыбнулся эльде.
- Мой, - выдохнул Эрестор.
Он посмотрел в глаза Глорфинделя и прочел в их глубинах отчаянное желанье. Эрестор вытер руку тряпицей, лежавшей около него, и зашнуровал брюки.
- Я хочу, чтобы ты кончил, Майтимо, - мягко сказал он. - Я хочу видеть, как ты принесешь себе облегчение, которого, похоже, так отчаянно желаешь.
Глорфиндель непроизвольно потянулся к члену, но потом вспомнил, что должен играть роль и остановился. Он вызывающе глянул на «Моргота» и прошипел:
- Почему меня должно заботить то, чего хочешь ты, Павший?
Эрестор хрипло и громко рассмеялся.
- Ты найдешь облегчение только на моих условиях или вовсе никогда больше не обретешь его! - Он просунул руку между ног Глорфинделя, развязал веревку и одним движеньем стянул ее. - Это не единственное устройство, которое у меня есть, Майтимо. У меня много других, гораздо более... неприятных.
Эльда побежденно вздохнул, и опустил глаза. Он легонько обхватил пальцами свою возбужденную плоть, ставшую чувствительной от связывания и плети.
– Будь ты проклят, - прорычал он, начиная осторожно поглаживать себя большим и указательным пальцами.
- Ты болтлив, мой прекрасный узник, - язвительно заметил Эрестор.
Эрестор наблюдал, как прикосновение Глорфинделя стало увереннее, тонкая рука обернулась вокруг члена. Желание достичь конца пересилило пульсацию чувствительной плоти, и его ласки стали тверже и быстрее. Когда он посмотрел в лицо Глорфинделю, ясные синие глаза внимательно глянули на него в ответ.
- Для кого ты ласкаешь тебя? – шепотом, показавшимся грубым в тишине комнаты, спросил Эрестор.
- Для тебя.
- Имя, - потребовал Эрестор, накрыв ладонью головку члена Глорфинделя.
Веки Глорфинделя опустились, его рука резко дернулась, когда семя и имя вырвались из тела эльды.
- Эрестор...
Эрестор тоже закрыл глаза, когда теплая жидкость излилась ему в руку и просочилась сквозь пальцы на пол. Снова посмотрев на эльду, он поднес блестящие пальцы к его приоткрытым губам.
- Вылижи меня, Глорфиндель, - приказал он низким, хриплым голосом.
Странное выражение мелькнуло на лице его возлюбленного, но исчезло прежде, чем Эрестор сумел распознать его. Теплый язык Глорфинделя обернулся вокруг его пальцев, прилежно очищая покрытую семенем руку своего господина. Что-то шевельнулось в Эресторе, говоря ему, что что-то не так, но он отмахнулся от этого ощущения.
Это всего лишь его вина, уверял он себя, когда Глорфиндель втянул его палец глубоко в рот. Просто его вина, и она со временем сотрется. Страсть Эрестора быстро разгорелась вновь, когда Глорфиндель начал ласкать палец языком, и все беспокойные мысли были забыты.
Он мог подумать и кое о чем получше.

Глава десятая
(перевод Irmie)

Как ты все еще говоришь «пожалуйста»

Имладрис, Третья Эпоха, 2032 год

Глорфиндель шел по коридору, просматривая множество пергаментов, которые он держал в руках. Он остановился перед кабинетом Эрестора и громко постучал.
- Входите!
Эльда вступил в просторную комнату и улыбнулся нолдо.
- Добрый день, Эрестор. Я хотел узнать, не найдется ли у тебя минутки?
Эрестор улыбнулся в ответ и указал на кресло перед столом.
– У меня всегда есть время для сенешаля Имладриса, - поддразнил он, откинувшись в кресле. - Что тебе понадобилось?
Глорфиндель уселся и протянул ему стопку бумаг.
- Я не могу работать с деньгами, которые ты выделил на содержание казарм. Я принял двадцать новых воинов и мне потребуется больше денег, чтобы закупить дополнительное продовольствие и новое оружие.
- Глорфиндель, за последние два десятилетия я уже увеличил расходы на защиту в три раза. Сколько еще тебе нужно? - спросил Эрестор, просматривая бумаги.
- Мне нужно двадцать монет золотом, двенадцать серебром и сорок бронзой, - сообщил Глорфиндель. - Это небольшое увеличение, и я уже поговорил с жителями окрестных деревень, чтобы убедиться, что мы заплатим выгодную для нас цену за потребные провизию и материалы.
Эрестор некоторое время размышлял над этим, потом ответил.
- Год выдался скудный, сенешаль. Я вряд ли смогу найти в сокровищнице деньги, чтобы удовлетворить твои требования. – Эрестор смерил черными глазами белокурого эльфийского лорда, гадая, как далеко Глорфиндель зайдет в этом вопросе. Уже не в первый раз из-за денег разгорались жаркие споры, но Эрестор не солгал - в этом году сокровищница оскудела.
Эльда пожал плечами.
- Тогда вычти из моей платы. Защита Имладриса важнее.
- Вычесть из твоей платы? Глорфиндель, это лишнее, - сказал Эрестор выпрямившись.
- Если в Имладрисе был скудный год, то те, кто управляют им, должны чем-то жертвовать, чтобы гарантировать его безопасность. Моя плата мало меня волнует. Я копил деньги годами, и мне немногое нужно. Вычти из моей платы, Эрестор. - Глорфиндель сложил руки на груди и усмехнулся онемевшему советнику. - Разве ты не согласен со мной, мой Лорд? - подразнил он.
Эрестор рассмеялся и покачал головой.
- Ты безнадежен, meldir.
- И таким нравлюсь тебе больше всего, - парировал Глорфиндель.
- Да, поэтому я и люблю тебя. Очень хорошо, ты получишь деньги к концу недели. - Эрестор встал и вручил Глорфинделю его бумаги. - Это все?
Глорфиндель тоже поднялся.
– Думаю да, хотя я ожидал более серьезного сопротивления! Ты, должно быть, размяк в таком преклонном возрасте.
Эрестор проводил Глорфинделя до дверей кабинета.
– Преклонный возраст. Ха. Ты родился гораздо раньше меня.
- Не лги, Эрестор. Это не подобает эльфу твоего положения. Я, возможно, и присутствовал при твоем рождении, но сам тогда был еще ребенком. - Глорфиндель обхватил Эрестора за талию и задумчиво улыбнулся советнику. - Ты сегодня будешь поздно?
- Нет, не думаю. Элронд не просил меня остаться после вечерней трапезы. Я закончу к закату. - Эрестор положил ладонь на плечо Глорфинделя. – Предпочитаешь поесть в Зале или в наших комнатах?
Глорфиндель улыбнулся.
– Думаю, в наших комнатах.
Эрестор кивнул.
- Прекрасно, я это устрою.
- Мне нужно поговорить с Элрондом. Увидимся вечером. - Глорфиндель наклонился, быстро поцеловал Эрестора в губы и высвободился из его объятья. Он подмигнул нолдо и стрелой пробежал по коридору.
- Иногда я начинаю сомневаться, повзрослеет ли он когда-нибудь, - пробормотал себе под нос Эрестор, закрывая дверь кабинета. – Вычесть из его платы, - Он рассмеялся. – Должен признать, сердце у него просто золотое, - закончил он, сев за стол и снова погрузившись в свою обычную ежедневную работу.

***

Элронд поднял взгляд от стола, когда его золотоволосый сенешаль вошел в комнату.
– Лорд Глорфиндель! Чем обязан этим удовольствием?
Глорфиндель почувствовал, как жаром окатило щеки, но заставил себя оставаться спокойным. Он не был наедине с Peredhel с той самой ночи, когда Элронд наблюдал за его уроком с Эрестором. Нолдо продолжал уверять Глорфинделя, что Элронд никогда не будет столь бестактен, чтобы даже упомянуть о том вечере, но эльда все равно ощущал слабость, сев перед гигантским столом Элронда.
- Лорд Эрестор и я увеличили расходы на защиту Имладриса, - сказал он ровно и твердо. Он поднял глаза на Элронда и был удивлен, увидев только дружественный, полный любопытства внимательный взгляд в ответ. - Мы набрали двадцать новых воинов за зиму.
- Двадцать? - спросил Элронд, сложив руки на столе. Он нахмурился, задумавшись. - Откуда они пришли? Я не знал о большом наплыве эльфов.
- Многие из них происходят из Сумеречья, - сказал Глорфиндель и, почувствовав себя свободнее, откинулся в кресле и скрестил ноги. – У некоторых лесных воинов есть семьи, их жены волнуются. Они посчитали, что для них и их семейств будет безопаснее переселиться в Имладрис или Лориен.
Элронд глубоко вздохнул.
- Почему они пришли сюда?
Глорфиндель покачал головой.
– По их словам Келеборн принял многих из них в свои отряды, но в Золотом Лесу живет уже много эльфов. Многие оставили Трандуила. Им пришлось идти дальше, у них не было иного выбора, кроме как прийти в Имладрис.
- Трандуил не может позволить себе терять воинов, Глорфиндель, - чуть резче сказал Элронд. – Ему каждый день приходиться выдерживать сражения...
- Да, я знаю. И его воины тоже. - Глорфиндель посмотрел в большое окно на дивные водопады долины. – В Сумеречье теперь темно, очень темно. Им нужно было куда-то податься. Если бы я не принял их, они отправились бы дальше и попросили об убежище Кирдана.
Peredhel кивнул.
– В твоих словах есть смысл. Но, если Трандуил попросит помощи, мы придем к нему.
- Трандуил обратится к Лориену, и только потом призовет Имладрис. Мы гораздо дальше от его леса, чем Келеборн. И мы оба знаем - Келеборн и Галадриэль не оставят Трандуила сражаться в одиночку. - Эльда вытянул длинные ноги и улыбнулся. - Но, думается, Трандуил потерял не так много воинов, как кажется. Лориен и Имладрис стали домом тем, кто бежал из лесов Трандуила, но я был в Сумеречье. Многие служат ему.
- Мы все равно ответим на его зов о помощи, - настаивал Элронд. - Он дорогой друг, и я не оставлю его в час нужды.
Глорфиндель уважительно склонил голову.
- Конечно, мой Лорд. При твоем благородстве, я не ожидал меньшего.
Элронд усмехнулся.
- Лесть? Зачем, Глорфиндель, или тебе еще что-то нужно?
Белокурый эльф рассмеялся.
- Нет, мой Лорд. Просто в такие моменты я снова вспоминаю о твоей безграничной преданности, ее не испытывали много лет.
- Да, - с печалью в голосе ответил Элронд. - Надеюсь, ее не подвергнут испытанию снова. Если это произойдет, то лишь при самых ужасных обстоятельствах. Нынешние времена темны, но я надеюсь, что не станет еще темнее.
Глорфиндель встал и положил руку на сложенные руки Элронда.
– И ты, и я знаем, что мрак только сгустится, прежде чем вновь забрезжит свет, meldir.
- Я знаю. - Элронд похлопал Глорфинделя по руке. – Но и ты, и я знали времена мрачнее. Мы будем упорны.
- О да. Будем, - сказал Глорфиндель и выпрямился. - И если Трандуил позовет, мы поспешим ему на помощь.
- Благодарю тебя, Глорфиндель, - сказал Элронд. – Тебе нужно что-нибудь еще? - Эльда покачал головой. - Тогда позволь пожелать тебе доброго дня; я обещал отправиться на пикник со своим семейством.
Глорфиндель радостно улыбнулся.
– Что ж, наслаждайся днем, мой Лорд. Пожалуйста, передай твоей Леди слова моей любви, я давно ее не видел.
Элронд кивнул.
- Передам. Она скучает по поздним беседам с тобой, а близнецы жаждут снова устроить с тобой поединок.
Выходя из кабинета, Глорфиндель рассмеялся.
- Тогда Эрестор и я в следующий свободный день постараемся присоединиться к тебе и твоей семье.
- Они будут в восторге. Navaer, Глорфиндель, - сказал Элронд, направляясь в свое крыло в Последнем Домашнем Приюте.
- Navaer! - откликнулся Глорфиндель, повернулся и пошел в противоположную сторону к казармам.
На сердце у Глорфинделя было легче, и его шаги стали бодрее после встречи с Лордом. “Все идет как должно” – подумал он.

***

Лежа на кровати Глорфиндель наблюдал за Эрестором. Их ужин уже убрали, и теперь нолдо сидел в кресле у камина, читая роман. Глорфиндель обнаженный лежал в постели, любуясь обращенным к нему в профиль лицом возлюбленного.
- Ты чего-то хочешь, melethen? – спросил Эрестор, не отрываясь от страниц книги.
Смешок сорвался с губ Глорфинделя.
- Нет, думаю, отсюда открывается достаточно живописный вид. Не могу и вообразить, чего бы я сейчас мог еще пожелать.
Эрестор покачал головой, закрывая книгу
- Ты лжешь, мой Лорд, - сказал он, вставая, и потянулся, расслабляя затекшие мускулы. – Отсюда я слышу, как бьется твое сердце, и оно взывает о большем, чем простое наблюдение.
Глорфиндель выгнул золотую бровь, когда Эрестор медленно приблизился к кровати, словно подкрадывающийся к добыче кот. Он не мог отрицать, что его сердце билось быстрее, Эрестор мог довести его до сильнейшего возбуждения, даже не прикасаясь к нему.
- Мое сердце никогда не удовлетворено одними лишь взглядами, - сказал он, едва не задыхаясь.
Нолдо аккуратно скинул свою одежду, складывая и вешая на ближнее кресло.
- А твое тело?
- Удовлетворено только, когда ты владеешь им, - признал Глорфиндель, сидя в постели. Тонкая простыня соскользнула, открыв уже напрягшийся член. Эльда сел, опираясь о колени, и, глядя как Эрестор разоблачается, его руки начали блуждать по своему телу. – Оно томится по мгновеньям, когда ты владеешь моим удовольствием, а не домом Элронда.
Эрестор полностью обнаженный и такой же готовый, как и Глорфиндель, встал перед ним, потом взобрался на кровать и сел на колени рядом с Глорфинделем, но не коснулся его. Губы нолдо, изогнувшиеся в улыбке, нависали над розовыми лепестками губ Глорфинделя. Глаза эльды уже потемнели и затуманились от предвкушения и желания.
- Ты хочешь, чтобы я владел тобой? - спросил Эрестор, его сладкое дыхание легонько коснулось губ Глорфинделя.
Краска поднялась по шее Глорфинделя, и он, казалось, покачнулся.
– Да, - выдохнул он, и тут же губы Эрестора прижались к его рту. Поцелуй стал глубже, тонкие пальцы вплелись в длинные золотые волосы. Глорфиндель полностью открылся для нолдо, втянул язык Эрестора в свой рот, ощущая сладость любви Эрестора к нему.
Эрестор внезапно оборвал поцелуй и изучающее посмотрел в темно-кобальтовые глаза.
– На четвереньки, melethron, - прохрипел он, облизывая припухшие губы эльды, прежде чем выпустить его локоны. Голодными глазами Эрестор наблюдал, как эльда сделал, что приказано, повернулся на белоснежных простынях и изогнулся вперед. Глорфиндель бесстыдно раздвинул ноги, опустил голову на сложенные руки, и Эрестор улыбнулся эльфу.
- Ты так прекрасен, Глорфиндель, - прошептал он, потянувшись за флаконом масла у кровати.
Глорфиндель затрепетал от первого влажного прикосновенья к ягодицам. Его глаза закрылись, когда Эрестор пронзил его двумя пальцами. Они легко скользили в его хорошо разработанном проходе, и он постанывал, пока его осторожно подготавливали. Через мгновенье он почувствовал, как большой член Эрестора вжался в него, и закричал, вкладывая в свой крик все удовольствие оттого, что любовник владел им.
Нолдо, легонько сжимая бедра Глорфинделя, медленно двигался в тугом проходе. Звуков, которые издавал Глорфиндель, было мало Эрестору, и он наклонился вперед, обхватил Глорфинделя за талию и прошептал в нежное ухо:
- Поднимись. - Глорфиндель поднялся в руках Эрестора, а нолдо раздвинул свои бедра еще шире. Эльда резко вскрикнул, оттого, что Эрестор глубже вошел в его тело, потом жадно всхлипнул.
- Эрестор! – прорыдал Глорфиндель, сжав бедра нолдо, сидевшего за ним.
Эрестор продолжал двигаться медленно и уверенно, его руки не опускались ниже живота Глорфинделя.
– Ш-ш-ш, melethen, - сказал он, облизывая кончик уха Глорфинделя. – Все в свое время. - Эрестор почувствовал как Глорфиндель, издав разочарованный стон, обмяк в его руках. Он любил доводить Глорфинделя до состояния, когда эльда так страстно желал достичь конца, был так полон желанья.
Тихий стон сорвался с губ светловолосого эльфа.
- Нет, Эрестор. Сейчас, - потребовал он, стремительно опускаясь на член нолдо. Глорфиндель протянул руку к своей плоти, стремясь достичь оргазма, но Эрестор с силой ухватил его за запястье. Синие глаза Глорфинделя заглянули в черные внимательные глаза Эрестора.
- Сейчас, Эрестор, - сказал он, его голос опустился и дрогнул оттого, что Эрестор вновь погрузился в его тело.
Нолдо улыбнулся. Впервые Глорфиндель потребовал своего наслаждения, и Эрестор почувствовал как его плоть запульсировала в теле любовника. Именно сейчас, решил он.
- Очень хорошо, pen-vara, - сказал он, и его толчки стали быстрее и глубже. Он взял в руку член Глорфинделя, закрыв глаза, когда Глорфиндель зашипел от удовольствия.
Они двигались быстро, Глорфиндель своими неистовыми движениями задавал их темп. Он вскрикивал, пронзая себя только, чтобы приподняться и двинуться в крепко сжатую руку Эрестора, отчего новый крик вырывался из его горла. Эрестор не отрывал глаз от извивающегося эльфа, восхищаясь изяществом и красотой Глорфинделя. Он чувствовал себя действительно благословенным, оттого, что златой воин был его возлюбленным, и сжал твердую плоть, наслаждаясь его стоном.
– Кончи вместе со мной, Глорфиндель, - пробормотал он, крепче прижав к себе эльду, короткими, глубокими движеньями лаская его изнутри. Он хотел быть как можно ближе к Глорфинделю.
Глорфиндель изогнулся во внезапном и сильном оргазме, его голова запрокинулась на плечо Эрестора. Эльда резко двинулся, его тело ритмично сжималось вокруг плоти нолдо, и тот застонал, впившись зубами в шею Глорфинделя, кончая в своего любовника.
Они медленно приходили в себя, и Эрестор оторвался от шеи Глорфинделя, самодовольно улыбнувшись, когда заметил темную отметину на его светлой коже. - Ты мой, Глорфиндель, - прошептал он, проводя языком по синяку и лаская чувствительный член эльды.
- Перестань! – умудрился выдавить Глорфиндель, шлепнув Эрестора по руке. - Думаю, ты выжал из меня все, что у меня было, Эрестор, - мягко поддразнил он, опершись о нолдо. – Хочешь, чтобы я вычистил твою руку? - предложил Глорфиндель.
Эрестор покачал головой.
- Нет, - сказал он, поднося пальцы, покрытые сливочно-белой жидкостью к своим рубиновым губам. – Я слишком давно не пробовал тебя. – Нолдо вылизал пальцы, смакуя горьковатый вкус любовника. Закончив, он наклонился и одарил Глорфинделя нежным поцелуем в губы. - Melin chen, Глорфиндель.
- Я тоже люблю тебя, - прошептал Глорфиндель. Они легли, и Глорфиндель опустил голову на грудь Эрестору, ровное биение сердца возлюбленного следовало за ним в царство снов.

Глава двенадцатая
(перевод Irmie)

Не впечатлен

Имладрис, Третья Эпоха, 2032 год

Анор только встала, когда он вышел из купальни. Прошедшая ночь выдалась долгой и беспокойной для них обоих, но Эрестор поднялся несколькими часами раньше Глорфинделя. Он остановился, прислонясь к косяку, и внимательно посмотрел на возлюбленного.
Глорфиндель, откинув руку на съехавшую подушку, раскинулся на своей стороне кровати, простыни опутывали его. Гибкое тело воина светилось золотом в раннем рассветном свете, его волосы казались желтым шелком на белой подушке, под которой покоилась его другая рука. Но от взгляда оставались скрыты мириады порезов, рубцов и ушибов на спине эльфийского лорда, которые Эрестор нанес ему прошлой ночью.
Эрестор вздохнул и задрожал от холода царившего в комнате. Его туника соскользнула с плеча, пояс развязался, обнажив гладкое, стройное тело. Разглядывая Глорфинделя, Эрестор раздумывал, медленно подмечая разнообразные перемены, произошедшие в его любовнике за этот год.
Они не занимались любовью. Вообще. Это расстраивало Эрестора больше всего. Он жаждал держать золотоволосого эльфа в объятьях, ласкать его влажный лоб после любовной битвы, когда они тихонько обсуждали прошедший день.
Но в этом ему было отказано. Да, Глорфиндель был уступчив, и телесное желание между ними ничуть не ослабло. Однако при первых знаках истинной близости Глорфиндель терял интерес, внимание или возбуждение. Нежность любовной игры после оргазма тоже не исчезла, хотя в последнее время в нее в основном входил уход за ранами Глорфинделя, а не обсуждение дня.
Но все равно Эрестор полагал, что у него нет поводов жаловаться. Он не сомневался, что все еще глубоко любит Глорфинделя, а эльда был совершенно и полностью предан ему. Эрестор был уверен в этом, несмотря на изменившиеся сексуальные аппетиты Глорфинделя. Его доверие к Эрестору было абсолютным и доказывалось ночью за ночью. Более внимательного и отзывчивого партнера в своей игровой Эрестор не мог и желать: он всегда был нетерпелив и страстно желал испробовать что-то новое. Иногда Эрестор дивился выносливости своего возлюбленного и его стремлению все сильнее повышать болевой порог, но с другой стороны, после того как он в поединке один на один победил балрога, мало какие ощущения смогли бы сравниться с теми по силе.
Глорфиндель шевельнулся во сне, и его прекрасное лицо сморщилось от боли когда, передвинувшись, он слишком сильно нажал на какой-то большой синяк. На лице Эрестора, словно в зеркале отразилась такая же морщинка; он видел большую пурпурно-красную массу синяков, и мог представить себе боль, которую она должна была причинять. Но его лицо быстро превратилось в обычную маску, когда глаза Глорфинделя, дрогнув, открылись, чтобы светловолосый эльф ни с чем не спутал его выражение.
Эльда несколько раз моргнул, потом заметил Эрестора, прислонившегося к углу, образованному стеной, и наблюдавшего за ним.
- Доброе утро, господин, - сонно сказал он.
Эрестор улыбнулся.
- Ты же знаешь, не обязательно называть меня господином, когда мы здесь.
- Знаю, но еще я знаю, что тебе приятно это слышать. - Глорфиндель откинул покрывало и встал перед Эрестором, рассеянный свет из окон озарял его кожу бледным сиянием. Эрестор наклонялся за утренним поцелуем, и Глорфиндель, как обычно в последнее время, остался безразличен, не отодвинулся, и не ответил ему. Только когда Эрестор запустил пальцы в волосы эльды, сжал их в кулаке и потянул, Глорфиндель тяжело задышал и стал отвечать на поцелуй с чем-то напоминавшим горячую страсть.
Эрестор оборвал поцелуй, несмотря на стон любовника. Глорфиндель не шелохнулся и Эрестор игриво подтолкнул его в плечо.
– Иди же, искупайся и оденься, наконец. Мы опаздываем на наш завтрак – подразнил он.
Глорфиндель едва улыбнулся, но не выказал никакого веселья.
- Да, гос… – начал он, но остановился.
- Да, - наконец сказал он, одарив Эрестора улыбкой, ставшей очень редкой в последние дни.

***

Два эльфа бок о бок вошли в маленькую обеденный залу, и Эрестор улыбнулся своим Лорду и Леди. Он сел на свое место напротив Элладана, Глорфиндель изящно скользнул в свое кресло рядом с возлюбленным. Элрохир, сидевший напротив Глорфинделя, усмехнулся эльде и эльфийский лорд подмигнул Peredhel.
- Засиделись допоздна? – спросила опоздавших Келебриань, отпив чаю, пока Элронд накладывал фрукты, сыры и хлеб на ее тарелку.
Эрестор прочистил горло и потянулся за заварочным чайником, но длинные пальцы Глорфинделя раньше ухватились за его ручку.
- Да, моя Леди, - сказал он отвлеченно, наблюдая, как Глорфиндель налил дымящегося чая в его чашку, а потом себе. – На меня обрушилась лавина писем, на которые нужно было ответить. - Его темные глаза следили за движениями Глорфинделя: эльда добавил подслащенного молока в его чай, приготовил тарелку с едой для возлюбленного. И только потом он подсластил свой чай и наполнил свою тарелку.
Никто за столом, похоже, не заметил поведения сенешаля, что было хоть каким-то облегчением. Эрестор поднял вилку, глянул на Глорфинделя, и заметил, что эльф просто сидел, безучастно глядя в свою тарелку, словно ожидая чего-то. Советнику понадобилось лишь мгновение, чтобы понять чего же ждет Глорфиндель, и тогда он вдруг потерял аппетит. Низким голосом он сказал:
- Ешь, Глорфиндель.
Эльда немедленно взял вилку и нож, и начал спокойно, с аппетитом есть. Эрестор потягивал свой чай, но скоро хозяин Дома поймал его взгляд. Стальные глаза Элронда сузились, а губы сурово сжались.
Он все видел и слышал.
Эрестор сглотнул обжегшую горло желчь и опустил глаза на тарелку. Семья Peredhel весело болтала, но блестящий пристальный взгляд Элронда был все также прикован к Эрестору, а советник медленно ел фрукты и сыр, которые поставил перед ним Глорфиндель. Скоро близнецы захотели отправиться на тренировочную площадку вместе с Глорфинделем; братья не могли говорить ни о чем, кроме утреннего поединка. Однако Глорфиндель молчал, и Эрестор вздохнул.
- Элладан, Элрохир, идите на площадку, Глорфиндель тоже придет туда. Дайте ему допить чай прежде, чем вы начнете гонять его по всему полю.
Элладан кивнул, попросил позволения уйти для себя и Элрохира, и вытащил своего близнеца на улицу под яркий солнечный свет. Келебриань сделала еще несколько глотков, потом тоже встала и вышла из комнаты. Элронд оперся локтями на стол и сложил кончики пальцев вместе, молча наблюдая за двумя своими друзьями.
- Глорфиндель, - тихо сказал Эрестор. – Допей свой чай, потом потренируйся с близнецами. Когда закончишь с этим, возвращайся в свой кабинет и доделай сегодняшнюю работу. Мне нужны примерные расходы на нашу защиту на этот год.
- Да, господин, - сказал Глорфиндель, эти мелодичные, ужасающие слова словно вонзались в уши Эрестора. Эльда одним глотком допил чай, затем собрал тарелки, свои и Эрестора, поставил их на буфет, поклонился Элронду, потом Эрестору, и грациозно вышел из комнаты.
Эрестор расслабился в своем кресле, но по-прежнему избегал пылающего взгляда Элронда. Поэтому продолжал подавленно смотреть в свою чашку.
- Не припоминаю, чтобы я давал тебе власть над Глорфинделем, - осторожно начал Элронд. - Или, быть может, он отвечает на другую власть?
- Он думает, что забавен, - ответил Эрестор.
- Он ошибается.
- Я поговорю с ним. Я сообщу ему, что такие шутки неуместны.
Элронд наклонился вперед и понизил голос.
- Эрестор. Ты и я многое испытали вместе. Так скажи мне честно: тебя что-то беспокоит?
Эрестор ощетинился. Он знал, что его спрашивают о большем, чем просто общее благополучие.
- Ты никогда раньше не подвергал сомнению мои методы. В конце концов, это ты меня им обучил.
- Я не подвергаю их сомнению и сейчас. Ты знаешь меня слишком хорошо, чтобы думать так. Но Глорфиндель первый из твоих возлюбленных, с которым ты полностью разделил себя. Такое знание меняет многое, меняет людей. - Элронд поднял бровь, жест раздражавший Эрестора. – Возможно, есть что-то такое, что ты не можешь обсудить с ним, поэтому я предлагаю тебе возможность обсудить это со мной.
- Я ценю твое предложение, Лорд Элронд, - натянуто отвечал Эрестор, - но уверяю тебя - нечего обсуждать. А как ты и твоя Леди?
Элронд коротко кивнул, заметив резкую смену предмета разговора.
– С ней все хорошо.
- Рад слышать. Прошу, передай ей мои извинения за неловкость этим утром. Теперь, если ты извинишь меня, у меня еще много дел сегодня.
Эрестор встал и, поклонившись Элронду, быстро вышел из обеденной залы.

***

Глорфиндель закрыв глаза, лежал на кровати на животе, голова его покоилась на сложенных руках, тело полностью обнажено. Эрестор скинул свои одежды, небрежно швыряя темную ткань на пол. Его любовник не шелохнулся, хотя нолдо даже не пытался приглушить звуки. За туникой последовали сапоги и брюки, затем он распустил свои чернильные волосы.
Он медленно приблизился к постели, его мужское достоинство уже напряглось от старых воспоминаний о нежном уступчивом любовнике, каким когда-то был Глорфиндель. Эрестор забрался в кровать, накрыл Глорфинделя своим телом, его возбужденная плоть удобно угнездилась в ложбинке между ягодиц Глорфинделя.
- Добрый вечер, melethen, - жарко прошептал он на ушко белокурому эльфу.
- Ммм... Добрый вечер, мой Лорд.
От такой церемонности Эрестор напрягся.
- Глорфиндель, пожалуйста. Займись со мной любовью сегодня вечером.
Ресницы Глорфинделя поднялись, и тут Эрестор заметил, с какой силой напряглись его челюсти.
– У меня голова болит сегодня, Эрестор. Может быть завтра.
Гнев нахлынул на нолдо, и он нажал коленом на бедра Глорфинделя, вынуждая его развести их.
- Нет, Глорфиндель. Сегодня. - Он потянулся в сторону, схватил флакон с маслом, другой рукой твердо нажимая на спину любовника. - Я отдавал тебе всего себя, теперь ты отдашься мне.
- Я не хочу быть с тобой сегодня ночью, - заскрежетав зубами, процедил Глорфиндель, мышцы его спины напряглись в попытке сбросить с себя Эрестора.
Но нолдо был быстрее, и мгновенно вцепился в золотые локоны, всем своим весом вжимая Глорфинделя в матрас.
- Я устал удовлетворять только твои желанья, Глорфиндель, - зашипел он, неловко наклонив масло и покрыв им свою руку. – Или ты подчинишься, или уйдешь.
Эрестор просунул руку между их сплетенными телами и, смазав свой член, прижал его между твердыми полушариями ягодиц Глорфинделя. Он замер, прижав головку члена к трепещущей дырочке, все еще сжимая золотые локоны в руке, и ожидая пока Глорфиндель согласится или потребует дать ему подняться.
Мгновения все тянулись, оба эльфа тяжело дышали, напрягая все свои мускулы, и потом это случилось.
Глорфиндель смягчился.
Напряжение оставило тело эльды, и он чуть подался назад к члену Эрестора.
- Хороший мальчик, - выдохнул Эрестор, и жестоко толкнувшись вперед, погрузился в него одним плавным движением. Глорфиндель сдавленно вскрикнул, когда он овладел им, но Эрестор оставил этот звук без внимания. Он выпустил волосы Глорфинделя и с силой сжал бедра эльды. Он покачивался в тесном, бархатистом теле любовника, его прикосновение смягчилось, когда Глорфиндель шире раздвинул ноги, приглашая Эрестора овладевать им полнее.
Эрестор сел, потянув за собой Глорфинделя так, чтобы эльда стоял на четвереньках. Он растягивал толчки, стал нежнее и ласковее с золотым эльфом. Он просунул руку между бедер Глорфинделя, нащупал член эльды, и почувствовал облегчение, найдя, что его любовник был тверд, и тихонько мяукнул, когда Эрестор сжал липкую плоть.
- Ты так прекрасен, pen-vara, - задыхался Эрестор, склоняясь над длинной гладкой спиной Глорфинделя, покрывая ее поцелуями везде, где только мог дотянуться.
Он услышал вздох, вырвавшийся из ставшего неподвижным под ним тела. Эрестор остановился, его член все еще глубоко погружен в эльду, и внимательно посмотрел на эльфа перед собой. Плоть в его руке начала терять твердость, и Эрестор подавил горькие слезы.
Глорфиндель желал только мучений.
Гнев жарко вспыхнул в нем, и его рука рефлекторно сжалась, ногти вонзились в бедро Глорфинделя. Он хотел дотянуться и придушить спокойного эльфа, хотел встряхнуть его и заставить объяснить, почему Эрестор должен причинять ему боль. Разочарование и гнев не давали Эрестору дышать, и только когда Глорфиндель мяукнул от боли, нолдо пришел в себя. Он посмотрел вниз на свою руку и увидел тонкие темно-красные струйки бегущие из глубоких полукруглых ранок на бедре эльды.
Член в его руке пульсировал от желанья, и перед глазами Эрестора все заволокло красным.
Он почти полностью вышел из эльды, так что внутри осталась только выпуклая головка, словно тисками сжатая тугим кольцом мускулов, и ожесточенно двинулся вперед, ударив бедрами по округлому заду Глорфинделя. Дрожь прошла по телу его любовника, и низкий похотливый стон наполнил комнату.
Глорфиндель встречал каждый его толчок, и Эрестор продолжал безжалостно разрывать светловолосого эльфа. Ему казалось, что они походили на спаривавшихся животных, издавали отчаянные гортанные звуки, двигались резко и зло. Во внезапном приступе удушающей ярости Эрестор царапал ногтями свободной руки по покрытой синяками спине Глорфинделя, оставляя глубокие алые следы.
И тогда семя Глорфинделя вырвалось фонтаном, эльда дернулся под своим любовником, утянув Эрестор за собой в оргазм. Они тяжело в унисон дышали, их сердца бешено колотились, и Эрестор прижался к спине Глорфинделя. Все еще с трудом сдерживая клокочущий близко к поверхности, готовый в любой момент прорваться гнев, он снова схватил Глорфинделя за волосы.
- Скажи мне, что любишь меня, Глорфиндель, - потребовал он низким угрожающим голосом.
- Я люблю тебя, - немедленно, словно попугай, повторил за ним Глорфиндель, его глаза остались закрытыми, грудь тяжело вздымалась.
Черные глаза Эрестора наполнились слезами поражения. Он высвободился из поникшего тела Глорфинделя, и бесстрастно смотрел, как эльда рухнул на подушки и быстро провалился в глубокий сон.
Комната душила его, и Эрестор всхлипнул, подавляя рыдание. Он неотрывно смотрел на спящую фигуру, его подбородок дрожал.
- Ты действительно еще любишь меня, Глорфиндель? – прошептал он, его голос оборвался, когда он начал беззвучно рыдать.

Эльфийский:

Melethen - моя любовь

Pen-vara - - горячий, страстный.

Peredhel – полуэльф.

Глава четырнадцатая
(перевод Irmie)

Подвергнут испытанию

Имладрис, Третья Эпоха, 2033 год

- Ты никогда ничего не обсуждал с ним, не так ли?
Элронд без приглашения вошел в кабинет Эрестора в восточном крыле Последнего Домашнего Приюта. Его тон был самым обычным и даже небрежным, но не его слова.
Эрестор оторвался от своих записей.
– О чем ты? Конечно, мы обсуждали, - сказал он голосом, ясно показывающим, что он не хочет обсуждать это, и вернулся к работе.
- Ты обсуждал? Или ты просто сказал ему, что собираешься сделать, и он просто согласился?
Эрестор нахмурился. Он положил перо и отодвинул от большого деревянного стола. Он посмотрел на Элронда с выражением смирения, но и раздражения.
- Какая разница? Что было обсуждать? Я упомянул об этом, он согласился, и это все, что нужно было сказать. Ты сам спросил его - в своей манере - вчера вечером, и он не выказал несогласия.
- Не выказать несогласия и согласиться - не одно и тоже, - сухо сказал Элронд.
- Для таких, как мы, это одно и то же.
Элронд усмехнулся.
– Избавь меня, Эрестор. Ты написал достаточно договоров и соглашений, чтобы лучше любого другого знать тонкости языка. Ты знаешь также, что слова не сказанные, могут быть столь же значащим, как и слова произнесенные.
Эрестор встал, обошел стол и встал лицом к лицу со своим прежним учителем.
- Элронд, - сказал он с мягким упреком, - ты был там около двух часов вчера вечером. Сколько, возможно, не было сказано, чтобы привести тебя сюда этим утром в таком состоянии?
- Позволь спросить у тебя кое-что, meldir. Ты наслаждаешься во время занятий с Глорфинделем? - спросил Элронд, меняя подход. Прошлой ночью он почувствовал, что что-то было неладно в той игровой, и был решительно настроен помочь друзьям понять это.
- Конечно, да. Как может быть иначе? И, если я правильно помню прошлую ночь, и ты и Глорфиндель тоже наслаждались. – Волнение ясно зазвучало в голосе Эрестора и в том, как советник начал расхаживать по своему кабинету.
- Удовольствие – это нечто большее, чем белые пятна на брюках.
Эрестор замер. Не поворачиваясь, он процедил сквозь сжатые зубы,
- Если тебе есть, что сказать Элронд, тогда говори. Если ты здесь, что бы обвинить меня в чем-то, произнеси свое обвинение.
- Я никого ни в чем не обвиняю, - защищаясь, сказал Элронд. - Я никогда не попытался бы вмешиваться в заведенные тобой порядки. Я хочу лишь обратить твое внимание на вещи, которые я заметил.
- Ты обратил. Теперь, если ты извинишь меня, мой Лорд, у меня еще невероятно много работы. - Эрестор по-прежнему не смотрел на Элронда, но эльфийский лорд мог представить себе негодование и презрение, написанные на лице нолдо.
Peredhel глубоко вздохнул и продолжил.
- Почему ты так сердишься? – настаивал Элронд. - Я ощутил это и вчера вечером. В тебе много гнева, и мне жаль, что я не знаю почему. Что, Мордор тебя забери, происходит?
Эрестор резко развернулся, ярость и печаль, сражались в его лице.
- Ничего! – проревел он. – Что-то! Все! Я не знаю! Я могу с этим справиться!
Элронд поднял перед собой руки.
- Поговори со мной, meldir. Я могу помочь тебе. Что бы это ни было, мы сможем решить эту проблему.
- Я же сказал тебе, что сам справлюсь! – продолжал бушевать Эрестор. - Просто оставь меня в покое! Ты больше не господин мне, и я не нуждаюсь в твоей помощи!
Его характер, наконец, завладел им.
- Эрестор, если ты не разберешься с этим, что бы это ни было, беда случиться с тобой, или хуже - с Глорфинделем!
Элронд увидел, как холод сковал черные глаза Эрестора.
- Я никогда не причиню ему вреда. Теперь уходи.
Эльфийский Лорд повернулся к двери. Сейчас ни одно его слово не прорвется сквозь пелену гнева Эрестора; ему оставалось только сделать, то, что просил Эрестор. Он приостановился, открывая дверь, и тихо сказал,
- Мне не нужно быть твоим господином, чтобы быть твоим другом, Эрестор. Ты знаешь, где моя дверь.

***

Он был высокий, стройный и золотой. В первый раз, когда Элронд посмотрел в прекрасное лицо Глорфинделя, он лишился дара речи. При этом возрожденный эльда был хитер и остроумен, неистов и верен, но всегда в нем была печаль, которой Элронд не мог понять. Глорфиндель сражался в великих битвах, защищал свой народ до последнего дыханья, но он был одинок.
Элронд вошел в кабинет Глорфинделя с улыбкой на лице. Он увидел как в глубине безжизненных синих глаз вспыхнула паника, но ее быстро спрятали.
Глорфиндель хорошо научился скрывать, подумал Элронд.
- Добрый день, meldir, - сказал он, сев на простой стул перед большим столом Глорфинделя.
- Добрый день, мой Лорд, - спокойно отвечал Глорфиндель. – Могу ли я чем-нибудь помочь тебе?
Peredhel помолчал некоторое время, внимательно разглядывая своего сенешаля. Потом заговорил.
- Я хотел узнать, все ли с тобой в порядке?
Глорфиндель удивленно моргнул.
- Да, мой Лорд, я в порядке. Почему бы быть иначе?
- После событий прошлой ночи, я хотел увериться, что с тобой все хорошо. - Элронд увидел, как краска залила щеки Глорфинделя. – С тобой все хорошо, meldir?
- Да, мой Лорд, - натянуто ответил эльда, стыд светился в глубинах сапфировых глаз Глорфинделя.
Элронд скрестил ноги и обхватил колено ладонями.
- Глорфиндель, я хочу спросить, наслаждаешься ли ты временем, проведенным с Эрестором.
- Да.
- Вы говорили о церемонии соединения снова?
- Нет.
- Нет? Ты все еще желаешь связать себя узами брака?
- Да.
Элронда начинали раздражать односложные ответы.
- Глорфиндель, между вами что-то не в порядке?
- Все хорошо.
- Проклятье, Глорфиндель! – не выдержал Элронд, встав и свирепо глянув на эльду. – Что-то не в порядке. Я чувствую это. Та комната пылала от его гнева и удушала твоим отвращением к самому себе! И не говори мне, что ни один из вас не ощущает это от другого, вы оба просто решили не замечать этого. Что происходит?
Глаза Глорфинделя были тусклыми, из них исчезли страсть и сила жизни, озарявшие когда-то любую комнату, в которую входил златой эльф.
- Я не знаю, откуда происходит его гнев.
- Почему ты не спросил?
- Мне не подобает спрашивать.
Элронд уставился на Глорфинделя.
- Не подобает? Он - твой партнер, Глорфиндель!
- Он - мой господин, - немедленно ответил Глорфиндель.
- Понятно, - бесстрастно сказал Элронд. - Ты все еще любишь его?
- Да.
- Он все еще любит тебя? - Глорфиндель молчал, не в силах ответить на вопрос. - Позволь мне помочь тебе, друг мой, ибо вы оба идете по тропе, которая, я боюсь, приведет к беде.
Глорфиндель встал, выпрямив спину и высоко подняв голову. Это было первое проявление гордости, которое Элронд видел за несколько последних месяцев.
- Мы не нуждаемся в твоей помощи, мой Лорд. Хотя я ценю твое предложение, но оно совершенно излишне.
Элронд кивнул, отворачиваясь от друга.
- Я буду рядом, в любое время, когда ты решишь, что предложение не излишне.
- Благодарю тебя, Элронд, - тихо сказал Глорфиндель.
Эльфийский Лорд кивнул еще раз, и стремительно вышел из комнаты. На сердце у него было тяжело от предчувствия чего-то ужасного маячившего на горизонте.

***

Глорфиндель лежал на кровати, запястья привязаны к ее столбикам, ноги разведены и подвешены на цепях к потолку. Эрестор еще раз проверил повязку на глазах и затычки в ушах Глорфинделя, которые заглушали все звуки. Во рту у светловолосого эльфа был большой шар, который не давал ему издавать никаких звуков, кроме напряженных придушенных стонов наслаждения или боли.
Этой ночью дверь в игровую осталась закрытой.
Весь месяц слова Элронда снова и снова звучали в голове Эрестора. Несколько раз он стоял у двери его покоев, подняв руку, что бы постучать.
Но не мог себя заставить поговорить с прежним господином.
Каждую ночь он возвращался в спальню. Каждая ночь была новой пыткой для Глорфинделя. Избиения, связывания, отказы, унижение... мучения. Гнев Эрестора все копился, а разум продолжал измышлять все новые и более восхитительные способы причинять боль возлюбленному.
Глорфиндель был все таким же страстным как и всегда. Его желание было ненасытным, а способность выдерживать даже самые серьезные наказания, какие только мог вообразить разум любовника, всегда поражала Эрестора.
Но сегодняшняя ночь была особенной.
Сегодня ночью они не отважились войти в игровую. Нет. Эрестор связал Глорфинделя, лишил эльду возможности видеть, слышать и говорить. Он собрал орудия пытки около их кровати и теперь рассматривал распростертое перед ним твердое и послушное тело возлюбленного.
Эрестор выбрал тонкую свечу на ночном столике, беспристрастно глядя на танцующее пламя. Это была хозяйственная свеча, не такая как негорячие восковые свечи, которыми он пользовался в начале своих интенсивных сексуальных отношений с Глорфинделем. Нет, эта был горяча. Он наклонил свечу, вылив ровный поток молочного воска на грудь Глорфинделя. Эльда извивался, вскрикивая за кляпом и с силой сжимая связывавшие его руки веревки.
Нолдо продолжал капать воском на тело светловолосого эльфа. Он оставил на бледной нежной коже внутренней стороны бедра Глорфинделя капли темно-фиолетового воска, и с болезненной завороженностью смотрел, как он медленно стекает к основанию бедра эльды. Проколотые соски были покрыты ярким красным воском, смешанным с маслом корицы, от чего под застывшим воском оставалась ровная постоянная боль. Но скоро ему наскучили свечи, впрочем, также, как и Глорфинделю, который хотя и продолжал тяжело дышать и извиваться от каждой новой горячей капли, уже не пытался отпрянуть от льющегося на него расплавленного воска. Эрестор отставил свечи и посмотрел на разнообразные игрушки и устройства, которые он собрал.
Он взял ткань и поднял прозрачный фаллос. Он был длинный и толстый, толще, чем те, к которым привык Глорфиндель, но Эрестор знал, что любовник с радостью встретит вторжение. Полуобнаженный, Эрестор медленно забрался на кровать, сел между распахнутыми, бедрами Глорфинделя и нежно коснулся пальцем открытой ему дырочки. Мускул задрожал от предвкушения, и холодная улыбка поползала по лицу Эрестора.
Фаллос прижался ко входу в тело, и Глорфиндель тут же закричал за кляпом, его бедра дрожали и он напрягся в цепях. Эрестор медленно нажал вперед, раскрывая тело Глорфинделя толстой частью льда, который по его приказу высекли специально для этого случая. Гладкое, влажное древко легко проскользнуло в горячий проход, и член Глорфинделя пульсировал и покрывался влагой, пока оно вторгалось в его тело.
У самого Эрестора плоть наполнилась и пульсировала от притока крови, но он не стал торопиться. Он осторожно двигал кусок льда в своем любовнике, неотрывно глядя на трепещущее, дрожащее тело, лишенное любых других ощущений, кроме прикосновения. Глорфинделю оставалось лишь чувствовать: чувствовать твердый, безжалостный холод внутри, застывший, вызывающий зуд воск на своей чувствительной коже, холодный металл кандалов на руках и ногах, ледяную воду, текущую по его ягодицам и собиравшуюся внизу под его телом. Он был великолепным золотым видением, бьющимся и извивающимся от новых высот боли и наслажденья, которые открывались ему, и которых ему только предстояло достичь.
Когда звуки страстного наслаждения, которые издавал Глорфиндель, сменились болезненными стонами, Эрестор вытянул тающий фаллос из охлажденного прохода. Он положил лед обратно на полотенце, которым он застелил стол, и взял лежавший рядом с ним маленький металлический диск. Нолдо поворачивал металл вокруг снова и снова, внимательно рассматривая узор на поверхности. Эта идея пришла к нему, когда он запечатывал несколько писем в Сумеречье и Лориен. Он наклонился, провел языком от бедра Глорфинделя к колену, ведя внутренний спор с собой, размышляя над тем, что собирался сделать.
Глорфиндель двигался и всхлипывал, и желание Эрестора становилось все острее. Его тело приняло решение, на которое не была способна его совесть: ему нужно был кончить, а эта задача стояла на пути к его цели. Он схватил круг металла короткими клещами и поднял его над огоньком свечи, рассеяно наблюдал за танцующим пламенем и нагревающимся металлом. В уме он досчитал до ста, лениво наблюдая как металл начал менять цвет, стал ярче.
Он вытащил кружок из пламени и поднес его к обнаженному бедру Глорфинделя. В одной руке Глорфинделя был деревянный брусок. С завязанным ртом эльф не мог произнести спасительное слово, но если он уронит брусок, Эрестор прекратит все, что делает. Неотрывно глядя на эту деревяшку, он прижал свою личную печать к податливой внутренней стороне бедра Глорфинделя.
Рука крепко сжала брусок, тело напряглось, и вой боли, едва заглушенный кляпом, вырвался у его любовника. Эрестор досчитал до десяти, затем убрал печать, и посмотрел на красную, опухшую рану, ярко блестевшую на бедре Глорфинделя. Он отломил кусочек льда и приложил к ожогу, успокаивая боль. Глорфиндель обмяк, неровно и резко дыша.
Но, его плоть в лужице прозрачной липкой жидкости все еще была плотно прижата к животу.
Эрестор убрал лед, швырнул его на стол, и быстро избавился от брюк. Потребность обладать Глорфинделем стала всепоглощающей. Он смазал себя бальзамом, протянул руку и стянул повязку с глаз Глорфинделя.
Он должен был видеть эти глаза.
Нолдо жестоко ворвался в холодный, напряженный проход. Веки Глорфинделя затрепетали, начали закрываться, но Эрестор легонько шлепнул его по щеке.
- Смотри на меня, - одними губами сказал он эльде, и Глорфиндель кивнул один раз.
Синие глаза не отрывались от пристальных, темных, но они были безразличны. Ни намека на чувства не сияло в них, и разочарование Эрестора снова поднялось на поверхность. Даже после такой боли Глорфиндель не был удовлетворен! Он изогнул бедра, беря Глорфинделя так жестоко, как только мог, но ни звука не раздалось из-за кляпа во рту светловолосого эльды. Руки Эрестора рядом с головой Глорфинделя сжимались и разжимались, он с трудом дышал, задыхаясь от муки. Все равно - ничего в этих огромных, мертвых глазах.
- Не смотри на меня! - закричал Эрестор, положив руку на горло Глорфинделя. Он оперся на нее, надавливая на горло любовника, не давая Глорфинделю дышать. Глаза, такие пустые всего мгновение назад, расширились, искра беспокойства появились в них. Эрестор нажал сильнее, быстро двигаясь в ставшем теперь горячем проходе, его губы, прямо над неслышащим ухом Глорфинделя.
Плоть Глорфинделя была зажата между их телами, и это трение толкало эльду ближе к экстазу. Эрестор продолжал ритмично втискивать свой член в раскрытое для него тело, и сжимать и отпускать бледную шею, давая Глорфинделю вздохнуть на мгновение и снова лишая его воздуха.
- Я люблю тебя, - прошептал Эрестор неслышащему его эльфу. – Ты владеешь моей душой, Глорфиндель. Ты заставляешь меня делать такое с тобой! – прорыдал он, сжимая руку на горле Глорфинделя. - Почему? – спросил он сломлено. - Почему?
Но никакого ответа не пришло от его лишенного слуха, онемевшего возлюбленного, и его оргазм быстро накатывался на него. Мускулы Глорфинделя сильно сжали его, и горячая влага потекла по его животу, когда Глорфиндель яростно кончил, звук его крика, вибрировал под рукой Эрестора. Нолдо погрузил зубы в плечо Глорфинделя, убрав руку с его шеи, и глубоко вонзившись в любовника. Когда он почувствовал вкус крови на губах, его семя вырвалось из тела, и чувство потери и опустошенности поглотило его, удушило его.
Вот к чему они пришли, вот чем они теперь были.
И Эрестору хотелось оплакивать потерю своего сияющего храброго воина.

Эльфийский:

Meldir – друг.

Peredhel – полуэльф.

Глава шестнадцатая
(перевод Irmie)

Когда ты не можешь сказать "нет"

Имладрис, Третья Эпоха, 2033 год

Дверь в игровую была открыта нараспашку, впрочем, как и предыдущие три месяца. Большой шкаф перетащили из крохотной комнаты и поставили напротив дубовой двери. Оружейная стойка, реквизированная из арсенала и приспособленная под хранение разнообразных плетей, тростей и кнутов, теперь стояла у стены около кровати. Хотя орудия покрупнее, такие как Феаноров крест и стенные кандалы, оставались в игровой и раз в неделю прилежно чистились Глорфинделем, ими редко пользовались. Вместо этого сама кровать, на которой два эльфа когда-то разделяли столько чувственных ночей, полных нежных любовных ласк, стала центром их более атлетических ночных занятий.
Вне своих покоев Эрестор и Глорфиндель поддерживали сдержанные рабочие отношения. Глорфиндель исполнил свое обещание и в чужом присутствии больше не выказывал Эрестору ничего, кроме обычного уважения. Это изменение в поведении в основном заметил Элронд, который, однажды утром пересекая залу, прошептал тактичное "Благодарю тебя" Эрестору, и больше ничего не сказал по этому поводу никому их них.
Но, не считая внешних проявлений, тем не менее, очень немногое и вправду изменились между двумя любовниками. Глорфиндель продолжил желать все более сильной боли, чтобы возбудиться или достичь оргазма. Его спина и ягодицы превратились в сплошную массу в разной степени залечившихся синяков, рубцов и порезов. Эльда продолжал настаивать, на том что раны, которые наносил ему Эрестор, доставляли лишь временное неудобство, и он без промедления остановит занятие, если почувствует серьезную боль. Он клялся нолдо, что возможность сосредоточиться на физических испытаниях, которым он подвергал его, помогает ему забыть более сильное мирское напряжение от занимаемого им положения.
Эрестор не был до конца убежден, но все равно по настоянию Глорфинделя проводил каждую ночь, изливая накопившееся за день разочарование на спину любовника, всем сердцем надеясь на то, что тот остановит его, если он зайдет слишком далеко. Это разочарование все чаше включало в себя и самого Глорфинделя, чем больше Эрестор изумлялся тому, что он действительно мог получить удовольствие и достичь оргазма, учитывая силу избиений и других издевательств... Издевательство. Это слово казалось нолдо единственно подходящим для всего происходящего.
Да, Эрестор ни разу не сломал ни одну кость в теле Глорфинделя, не нанес ничего кроме поверхностных порезов, но на спине светловолосого эльфа теперь был тревожащий узор шрамов, когда-то казавшийся Эрестору прекрасным, но теперь ставший лишь постоянной причиной его раздражения.
Сегодняшний день выдался особенно тяжелым для них обоих, и Глорфиндель едва не умолял Эрестора не сдерживаться. Нолдо неохотно согласился и принес давний подарок Келеборна. Трость был длиной около метра, толщиной в два пальца нолдо, и сделана из сердцевины упавшего меллорна. Она в основном служила для украшения, потому что немногие чувствовали бы себя спокойно оттого, что их бьют таким жестоким инструментом.
- Я никогда не пользовался этим прежде, - объяснил он Глорфинделю, - Так что я хочу, чтобы ты серьезно подумал, не хочешь ли ты, чтобы я остановился, и сказал мне, если это уже слишком. - Когда эльда согласно кивнул и медленно встал на четвереньки, Эрестор осторожно ударил поднятые ягодицы мэллорновой тростью.
От силы удара эльф качнулся вперед, задыхаясь от шока и боли. Эрестор ждал, остановит ли его Глорфиндель, но когда эльда пришел в себя, то сказал лишь: "Еще, господин!"
Нолдо изумился, но снова размахнулся, на этот раз с чуть большей силой. Глорфиндель снова закричал от боли, но подался назад, чтобы встретить следующий удар. Эрестор снова и снова опускал мэллорновую палку на ягодицы Глорфинделя, медленно доходя до ударов в пол силы. Он видел, как напряглась мошонка Глорфинделя между его ног, и знал, как должно быть затвердела плоть эльды. Почему-то сознание того, что Глорфиндель мог получить столько удовольствия, а он, Эрестор, нет, привело нолдо в бешенство. Он поднял трость и почти со всей силой опустил ее поперек ягодиц Глорфинделя.
Эльф закричал, и Эрестор немедленно пожалел о своей гневной вспышке. Он видел, как на пылающей красным коже начал появляться синяк. Тонкий слой пота покрывал спину Глорфинделя, он задыхался. Но Эрестор проглотил свои извинения.
- Ты хочешь, чтобы я остановился? - спросил он вместо этого. - Скажи мне остановиться.
- Ай, Элберет! Еще, господин! Пожалуйста! - выдохнул Глорфиндель. Его возбуждение ничуть не уменьшилось, а в голосе было больше страсти и чувства, чем его любовник слышал за несколько недель.
Эрестор онемел. Он видел посох, сделанный из такого же дерева, что и трость, который использовали для воинских тренировок в Лориене. Халдир демонстрировал его эффективность, и ожесточенно опустил посох на руку тренировочного болвана, вырезанного из букового дерева. Мэллорновый посох разбил деревянную руку без усилий. Глорфиндель же не только выдержал удар и получил только синяк, но и нетерпеливо просил еще. Конечно, удар Халдира был сильнее, но лишь ненамного.
- Пожалуйста, господин! - снова проскулил Глорфиндель.
Эрестор заколебался. Его голос дрожал, но он прохрипел,
- Только еще один раз сегодня вечером, pen-valthen. Не хочу избаловать тебя. - Его руки дрожали, поднимая трость, но он заставил их не трястись, и сосредоточился на израненной коже ягодиц Глорфинделя. Лишь, когда он был уверен, что не промахнется, со слезами, начинавшими туманить все вокруг него, он взмахнул тростью, словно мечом, и нанес роковой удар.
Глорфиндель качнулся вперед, от силы удара под ним подломились руки. Эрестор слышал, как он рыдает в подушки, видел, как зацвела новая рана. У него внезапно оцепенели руки, трость загрохотала по полу. Вот к чему все пришло? Он протянул ладонь и осторожно провел кончиком пальца по горячей коже ягодиц любовника, вздрагивая, когда эльда отдернулся от прикосновения.
- Глорфиндель? - спросил он нежным, низким голосом.
Рыдания ослабли, и Глорфиндель, наконец, поднял голову. Следы слез пятнали его лицо, но глаза оставалось ярким, а лицо полным экстаза.
- Да, господин, - задыхаясь, ответил он. - Пожалуйста, господин, я хочу тебя во мне. Мне нужно это, господин! Разорви меня!
Эрестор снова посмотрел на пурпурно-фиолетовую массу, в которую превратились истерзанные ягодицы его любовника. Зрелище внезапно вызвало в нем отвращение, и ему хотелось только сказать Глорфинделю "нет". Одной мысли, что он вожмется между этими изменившими цвет полушариями, хватило, чтобы уничтожить возбуждение еще остававшееся в его теле. Но Глорфиндель продолжал умоляюще смотреть на него, желание окрашивало его лицо, горело в глазах. Эрестор всегда знал, что он ни в чем не может отказать ему, и неважно, что он чувствовал сейчас, это оставалось неизменным.
- На спину, - рявкнул нолдо. Он не мог больше смотреть на раны, нанесенные им, если хотел сделать еще что-нибудь. Его сердце разбилось, когда он увидел, как Глорфиндель изо всех сил пытается перевернуться, зная, сколько боли, должно быть, причиняло простое движение его возлюбленному. Эрестор взял бутылочку масла с ночного столика, и встал на колени на кровати. Он раздвинул ноги Глорфинделя и поднял их на свои плечи. От этой позы израненная кожа туго натянулась, но, по крайней мере, вес эльфа переместился на спину, что давало Эрестору хоть какое-то утешение.
Он щедро налил вязкой смазки, глубоко вздохнул и стремительно вставил два пальца. Глорфиндель мяукнул, его руки впились в простыни. Эрестор обильно смазал горячий проход, вытащил пальцы и добавил еще масла. Он вернулся ко входу любовника, используя внутри него три пальца. Нолдо внимательно наблюдал за телом и лицом Глорфинделя, его темные глаза, не выдавали страха, душившего его. Вместо этого, он втолкнул внутрь четвертый палец, добавив его к первым трем. Глорфиндель вздрогнул, сдавленный стон сорвался с его приоткрытых губ. Двигаясь в теле любовника, Эрестор с печалью вспоминал время, когда от вида Глорфинделя распростертого перед ним и открытого для него, у него перехватывало дух. Но теперь, когда он соединил пальцы и добавил большой палец, этот вид вызывал только тревогу.
Глорфиндель извивался на его руке, бормоча несвязные слова, его голос молил об удовлетворении. Эрестор пристально глядел на его плоть, наполненную кровью, напряженную, пульсирующую от каждого удара отчаянно быстро бьющегося сердца светловолосого эльфа. Он вылил еще масла на частично введенную руку, а потом нажал. Мускул дрожал и сжимался, оттого, что его растянули шире, чем когда-либо, и Глорфиндель закричал, его дыхание стало неровным, когда Эрестор непрерывным движением вдавился вперед.
Удары сердца Эрестора отдавались в его ушах. Он никогда не делал ничего подобного, хотя видел, как другие делали такое. Но от этого не прошла дрожь, которую он чувствовал, продолжая вводить пальцы между ягодиц любовника.
Мускул уступил под давлением Эрестора, и он смог продвинуть широкую часть руки. Глорфиндель выгнулся на кровати, голубые глаза стали дикими, когда его желание было удовлетворено.
- Ты хотел, чтобы я разорвал, открыл тебя, pen-vara, - задыхаясь, сказал Эрестор, продолжая пронзать Глорфинделя дальше и сжимая руку в кулак в тугом проходе. - Я сделал, как ты просил, - закончил он, его голос оборвался рыданием, когда он посмотрел на сексуальное чудовище, в которое превратился его золотой воин.
- Да, господин! - закричал Глорфиндель, глубже опускаясь на руку, которая обладала им. - Еще!
Тело эльды уже приняло руку Эрестора и часть предплечья.
- Глорфиндель, - с трудом сказал он. - Если я двинусь дальше, я причиню тебе вред, а я не могу этого сделать! Как бы сильно я тебя не любил, я не могу причинить тебе вред!
- Эрестор, еще! - ответил золотой эльф, и глаза Эрестора расширились. Не было больше раба и его господина, остались только Глорфиндель и Эрестор.
Он покачал головой.
- Пожалуйста, Глорфиндель, не проси снова.
- Пожалуйста! Мне нужно еще!
Гнев взорвался в Эресторе, все разумные мысли мгновенно исчезли из сознания нолдо. Он двинулся над согнутым телом любовника, его рука все еще глубоко погружена внутрь, и схватил эльду за горло более сильной левой рукой. Он нажал, продвигаясь дальше в тело эльфа, из глаз, смотревших вниз в его невидящие глаза, текли слезы.
- Почему? Почему, Глорфиндель? - закричал он. - Скажи мне останавиться! Скажи, что я делаю тебе больно! Коснись моей руки! Сделай же что-нибудь, что угодно, только заставь меня ОСТАНОВИТЬСЯ! - умолял Эрестор, сжимая руку все сильнее.
Ответа не было, и Эрестор опустил голову на грудь Глорфинделя, рыдая, продолжая терзать возлюбленного. Сильнее сжав пальцы, он ощутил, как проход задрожал вокруг его руки, и горячая жидкость брызнула ему на живот.
- Я не могу больше делать этого, - хрипло прошептал он, поднимая голову. - Не могу больше творить с тобой такое.
В комнате стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами темного эльфа, нависавшего над светлым. Длинные ноги Глорфинделя безжизненно упали на кровать, и Эрестор отдернул руку от горла ставшего неподвижным тела. Глаза эльды были открыты и застекленели, он не двигался, даже грудь не поднималась и не опускалась, давая Эрестору знать, что его возлюбленный еще жив.
- Глорфиндель? - позвал он, его голос казался слабым в огромном молчаливом зале. - Melethen? - Ни движенья.
Эрестор вытащил руку из тела Глорфинделя и сел на корточки, глядя на окрасившуюся красным ладонь и снова на неподвижного эльфа. Что-то в животе нолдо яростно сжалось, и он отвернулся от ужасающего зрелища, опустошив содержимое своего желудка на пол.

***

Элронд открыл дверь и задохнулся.
В темном зале стоял Эрестор, волосы спутаны, глаза покраснели, бледное лицо измождено. За эти изматывающие месяцы советник похудел, но теперь, когда он стоял в одном лишь тонком халате, потеря веса сильнее бросалась в глаза.
Его правая рука была покрыта полосами похожими на масло и кровь.
- Эрестор?
Бездонные черные глаза, полные ужаса и муки, вновь наполнились слезами.
- Ты должен прийти, Элронд, - сказал нолдо, раздалось рыданье. - Глорфиндель мертв.

Эльфийский:

Melethen - любовь моя;

Pen-valthen - златой.

Глава восемнадцатая
(перевод Irmie)

И сильный становится слабым

Имладрис, Третья Эпоха, 2033 год.

Глорфиндель вошел в комнаты, которые делил с Эрестором и посмотрел вокруг. В спальне было прибрано, игрушки вернулись в игровую, простыни сменены. Но он не видел ни следа своего возлюбленного, и ему стало трудно дышать. Он должен найти нолдо. С тех пор как Элронд принес его в Палаты Исцеления, прошла неделя, а Эрестор все еще отказывался видеть его.
- Его нет здесь.
Эльда повернулся и оказался лицом к лицу с Элрондом.
- Я вижу.
Владыка Имладриса покачал головой.
- Он не вернется еще какое-то время.
- Почему? – Глорфиндель, скрестив руки на груди, пристально глядел на своего Лорда.
- Потому что ты здесь, - просто ответил Элронд.
Эльда почувствовал себя так, будто его ударили в живот.
- Он не хочет видеть меня?
Peredhel печально улыбнулся Глорфинделю.
– Дело не в том, что он не хочет больше видеть тебя. Дело в том, что он не может доверять себе, когда ты рядом. Ты угроза для него, и этим делаешь его опасностью для себя.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Элронд, - огрызнулся золотоволосый эльф, его глаза потемнели от раздражения. Как посмел Элронд говорить такое об Эресторе? О нем самом!
Глаза Элронда сузились.
- Глорфиндель. Он едва не убил тебя.
Эльф засмеялся.
- Эрестор никогда бы этого не сделал.
- Неужели? Тогда почему он пришел в мои покои далеко за полночь едва не плача, умоляя меня прийти сюда, думая, что ты мертв? Почему ты был без сознания почти два дня, исцеляясь от ран, которые получил за предыдущие месяцы? Почему ты так испытывал Эрестора и себя? Я хотел бы услышать ответы, Глорфиндель. - Элронд медленно подходил к высокому эльде, и с каждым словом тому казалось, что его все дальше загоняют в угол.
Они стояли едва не касаясь друг друга мудрые стальные глаза Элронда внимательно впились в испуганные сапфировые глаза Глорфинделя.
– У меня нет для тебя ответов, - сквозь зубы поцедил эльф.
- Лжец. - Элронд отвернулся от своего сенешаля. – На простынях была кровь. Твое горло почти раздавлено. У тебя есть ответы, и я хочу их получить. - Этот пристальный пронизывающий взгляд снова был направлен на него. - Сейчас, Глорфиндель.
Эльда некоторое время раздумывал, мудро ли продолжать играть с Владыкой в загадки.
- Я не обязан давать тебе ответы.
- Нет, обязан! - закричал Элронд, обычно спокойное выражение его лица, исчезло, сменившись гневом, - Ты загнал Эрестора внутрь себя, Глорфиндель! У меня есть жена, которую я люблю всем свои существом, но я все еще люблю его! И из-за этой любви, из-за того, кто он для меня - явно больше чем, он когда-либо был для тебя - я заслуживают ответов! Теперь, скажи мне, почему ты испытывал его?
- Потому что я хотел этого! Боль, стыд, унижение, все это! Я хотел этого! Я нуждался в этом! Я умолял его об этом! – закричал в ответ Глорфиндель, задыхаясь, впервые посмотрев в лицо той части себя, которую старался избегать с того момента, как их отношения изменились. - Это было моим воздаянием, в конце концов. Моим наказанием, моей наградой. Этого я заслуживал!
Элронд кивнул.
- Почему? Что ты мог сделать, что считаешь, что заслуживаешь такое обращение?
Они смотрели друг на друга через комнату. Лицо Элронда снова стало спокойным, глаза не раскрывали ни одной его мысли. Но глаза Глорфинделя... он знал, что его лицо рассказывает обо всем. О его боли, его вине, его печали и его предательстве.
Он отвернулся от Элронда и прохрипел,
- Я убил их.
- Кого?
- Тэлери в Альквалонде, Элронд! – рявкнул он, его лоб покрылся морщинами от ненависти к себе. Воспоминания кружились в его разуме: мертвые, умирающие, брошенные после резни. - И потом... в Нирнаэт... я не смог спасти их. Эльфы гибли вокруг меня, а Тургон приказывал нам отступить. Бежать! И мы бежали. Мы прорубились через ряды орков, но Высокий Король все равно погиб.
Изумление Элронда было очевидным.
- Но, Глорфиндель, ты спас всех тех воинов, чье отступление прикрывал вместе с Эктелионом.
Глорфиндель горько рассмеялся.
– Что хорошего из этого вышло? Я только увидел как они пали позже - город в огне, мой самый дорогой друг и возлюбленный - мертвый на дне фонтана, мой народ - лишился своего короля. Я едва сумел спасти маленький отряд, оставшийся после разорения города! И что же я сделал потом? Я умер! Оставил их снова!
- Тебя едва ли можно винить за смерть, - с явным замешательством сказал Элронд.
- О, нет можно. - Глорфиндель понизил голос и чуть наклонился вперед, продолжая. - Я повернулся к нему спиной. К балрогу, Элронд. Я был так уверен, что поверг его, что повернулся к нему спиной. Из-за этого он утащил меня за собой. Я умер, потому что был слишком уверен в своих силах, и заплатил за эту уверенность. - Глорфиндель выпрямился, его глаза омрачились. Он вернулся назад, в то мгновенье, когда упал с утеса, и к тому, что ждало его после. - Намо не прощал. Я совершил зверские поступки, убивал не задумываясь и без нужды. Я боялся.
Мое наказание? Веками заново переживать свой выбор, видеть последствия моих опрометчивых решений! Я заслуживал гораздо большего, чем назначенная Валар кара. - Глорфиндель воздел руки, его глаза блестели. Он еще сильнее ненавидел себя за проявление такой слабости, но чудовищность его дел накрыла его, душила стыдом и виной. - Я оставил совершенство Амана, чтобы возвратиться сюда. Жалкий способ искупить себя в глазах Валар и моих собратьев-эльфов, но я все равно взошел на тот корабль.
И снова я потерпел неудачу. Я терял эльфов в Эрегионе, защищая эту долину, на поле брани перед Барад-Дуром. Гил-Гэлад пал, хотя мы – я должен был защищать его! - выкрикнул Глорфиндель, его подбородок дрожал от усилий сдержать слезы. - И так я пришел на службу к тебе. Я оставил мой дом в Линдоне и приехал сюда, чтобы стать твоим защитником. А потом и твоей семьи. Но всегда, Элронд, - его голос понизился и стал хриплым, - всегда этот морок, этот туман сомнений в себе и беспокойства, вины и страха. Я тронут скверной. Я - разочарование!
- Потом я встретил Эрестора. – в его голосе и лице появилась тоска, когда он заговорил о нолдо, и он был уверен, что Элронд заметил это. - Я думал, мое сердце умерло вместе с Эктелионом, но нет. Эрестор был красив и остроумен, хитер и заботлив. Со всеми вокруг он обращался с уважением, и нежно любил тебя и твою семью. Я боготворил его, Элронд, задолго до того, как он взял меня в свою постель. - Эльда улыбнулся Элронду. - Я полюбил его, как только он в первый раз заговорил со мной. Когда он, наконец, пришел ко мне, попросил меня быть его, я подумал, что, возможно, наконец-то прощен. Получить его любовь, его внимание... это было больше, чем я когда-либо мечтал.
- Потом я случайно услышал Халдира и Линдира, и узнал правду. – Глорфиндель резко отвернулся от Элронда и настежь распахнул дверь в игровую. – Вот это! - громко сказал он, указывая на разнообразные орудия наказания. - Он был моей воплощенной карой. И после каждого избиения, каждого унижения я чувствовал себя легче - я чувствовал себя прощенным! - Глорфиндель слышал собственный голос, замечая в нем пронзительные нотки истерики.
Элронд, который молча стоял всю его тираду, стремительно подошел к нему, его глаза потемнели, лицо пылало.
– И надолго ли, Глорфиндель? – спросил он, с силой ухватив эльду за руку. - Твое прощение стоило Эрестору рассудка!
- Он мог остановиться!
Полуэльф усмехнулся.
- Нет, не мог! Ты - его жизнь, его сердце, и хотя он медленно убивал себя, мучая тебя, он делал это, потому что хотел, чтобы ты был счастлив. Как ты смеешь так небрежно отмахиваться от этого, - прошипел Элронд. - Эрестор нарушил все свои правила, чтобы дать тебе твое наказание, а ты привел его к грани безумия!
- Нет! - закричал Глорфиндель, вырвав руку у Элронда. - Нет!
- Да! – отрезал Элронд. - Он рыдал, Глорфиндель! Цеплялся за меня ночью, его разум полностью разрушен виной и кошмарами – тем, чем ты населил его. Ты не в ответе за братоубийство в Альквалонде, гибель Фингона, или разрушение Гондолина и уж точно не тебя винить в смерти Эрейниона, но ты - и это также верно, как то что Мордор пылает огнями, - в ответе за страдания Эрестора, Глорфиндель!
Эльда изумленно смотрел на Элронда, его слова медленно обретали смысл. Неужели он действительно принес Эрестору столько вреда, как утверждал Лорд Имладриса? Был столь эгоистичен в своих намерениях, что заставил его страдать? Глорфиндель вспомнил прошедший год, и к своему ужасу понял, что утянул Эрестора за собой в трясину своей ненависти к себе. Он моргнул, изгоняя образ темноволосого возлюбленного.
- Что я натворил? – спросил он, ни к кому не обращаясь.
Элронд опустил голову и пошел к дверям палат Глорфинделя.
- Ты заставил Эрестора заплатить за твою несуществующую вину, и только Эру знает, оправиться ли он когда-нибудь.
Звук закрывшейся двери звенел в ушах Глорфинделя. Он молча смотрел на тихую одинокую комнату.
Что ему делать теперь?

***

Прошло три дня прежде, чем Элронд увидел Глорфинделя снова. Он сидел в своем личном кабинете, читая донесения из Лориена, когда тот легонько постучал в дверь. Полуэльфу не нужно было спрашивать кто там, он и так знал, что это Глорфиндель - жалобная покорность в стуке полностью выдала его.
- Входи, meldir, позвал Элронд.
Дверь открылась, и Глорфиндель нетвердо скользнул в небольшую комнату. Он смотрел на Элронда, словно маленький эльф, который только что пробудился от дурного сна.
- Что мне делать? – тихим голосом спросил он.
- Учиться, - ответил Peredhel. Он указал эдьде на другое кресло в комнате. Когда Глорфиндель сел, Элронд продолжил. - Я научу тебя, как быть господином. Когда ты научишься этому, ты будешь знать, как подчиняться.
- Это обычный путь? Все ли в моем положении должны научиться подчинять себе других?
- Для тех, кто подчиняется лишь иногда, или проявляет только случайный интерес, такое обучение не обязательно. Но эти чувства часть тебя самого, Глорфиндель, и тебя надо научить. Как и Эрестор учился подчиняться, чтобы стать лучшим господином, так и тебя нужно научить быть господином, чтобы ты мог подчиняться полнее.
Глорфиндель понимающе кивнул.
– С чего мне начать?
- Ты начнешь с того же, с чего начинали Эрестор и я, узнаешь Thefn Eneg. Это шесть самых важных черт, которыми ты должен обладать, чтобы такие отношения стали успешными. – Элронд говорил голосом, которым когда-то читал лекции своим детям в классе, преподавая им письмо и историю. - Они одинаково относятся и к господину, или Ingor, и к подчиняющемуся, или Tumbo. Видишь ли, когда я впервые узнал об этих чертах от своего господина Гилдора Инглориона, меня научили названиям этих ролей на высоком эльфийском, и я до сих пор пользуюсь ими.
- Эрестор должен был научить меня этому, когда мы только начинали? - спросил Глорфиндель, легкое замешательство окрашивало его слова.
Элронд чуть пожал плечами.
– Может быть, должен был, когда вы двинулись дальше случайных игр. Я не уверен, что мы все еще не сидели бы здесь как сейчас, если бы он тебя научил, так что это совершенно риторический вопрос.
Эльда вздрогнул при упоминании недавних событий, но согласился с Элрондом.
– Пожалуйста, продолжай, - попросил он.
- Первый столп - дух, - начал по памяти цитировать Элронд. - Дух это средоточие жизни, особенности и силы характера, который делает каждого из нас неповторимым. Для Tumbo дух означает, что он не жертвует своим самосознанием. Для Ingor дух означает - вести своего Tumbo по тропе к лучшему пониманию и себя и его, не теряя и собственного самопонимания.
Элронд прервался и посмотрел прямо на Глорфинделя, его взгляд был мрачен.
- Ты, meldir, из-за своего скрытого желания быть наказанным, подчиняясь, отдавал себя полностью. В этом был потерян твой дух. Эрестор же позволил себе больше сосредоточиться на том, что как он полагал, было твоей целью, и игнорировал свою. Его дух был порабощен твоим. - Он смотрел в глаза золотому эльфу, пока не уверился, что Глорфиндель понял.
- Второй столп, - продолжал он, - честность. Честность - чистота души, основа доверия и источник правды для себя и для остальных. Для Tumbo честность означает откровенное обсуждение пределов и границ и силу духа, чтобы отстоять их. Для Ingor честность означает понимание своего Tumbo, умение не забывать о своих границах. Эрестор далеко вышел за свои границы и был нечестен с собой, убеждая себя, что для него это нормально. Ты же напротив никогда не устанавливал никаких границ, оказывая себе дурную услугу полагая, что не нуждаешься в них.
Третий столп - привязанность. Привязанность больше чем чувство любви, она внешнее выражение этой любви. Для Tumbo привязанность означает покорность и внимательность к своему Ingor всякий раз, когда ты можешь, и честность, когда не можешь. Для Ingor привязанность означает твердую, но сдержанную руку, наказывающую только, когда это необходимо, постоянное желание учить, не карать. Своим стремлением лишь к наказаниям ты отнял у Эрестора способность направлять и учить наказывая, превратил его привязанность в разочарование, а собственную привязанность в ненависть к себе.
Глорфиндель сглотнул, глядя в пол.
– Думаю, я начинаю это понимать. Я знаю, что никогда не хотел, чтобы он чувствовал так. Ты вообще говорил с Эрестором обо мне? Сказал, что я прошу прощения за раны, которые ему нанес?
Элронд печально покачал головой.
- Эрестор не может сейчас разобраться с этим. Он полностью сломлен, mellonen vell. Пройдет время прежде, чем он будет готов справиться с болью и двинуться вперед. Сейчас же мы должны сосредоточиться на тебе и на твоем обучении.
- Какой смысл учиться, если я не смогу больше разделить это с моим возлюбленным? – Спросил Глорфиндель, прерывающимся от страха голосом. - Я никогда не пожелаю быть Tumbo ни для какого другого Ingor, кроме Эрестора. А ты говоришь мне, что для меня он потерян.
Глаза Элронда вспыхнули, и он встал, сурово глядя на Глорфинделя.
– Быть может он и потерян, но если ты не будешь ждать его в конце его пути, он никогда не найдет дорогу домой! Не трать более впустую время на эти глупости, Глорфиндель! Главное здесь – ты, давай будем исправлять все по очереди.
- Да, Лорд Элронд, ты прав, - тихо сказал золотоволосый эльда, выслушав отповедь. - Прошу прощения, что прервал.
Высказавшись, Элронд снова сел и легко вернулся к обычному тону, которым говорил до своей вспышки.
- Четвертый столп, - продолжал он, - уважение. Уважение это исключительное отношение к другому, признание его уникальности и особенности. Для Tumbo уважение означает почтительность к своему Ingor во всем. Для Ingor уважение означает обращение со своим Tumbo как с драгоценной личностью, какой он и является. Не думаю, что мне нужно показывать тебе, как вы утратили уважение друг к другу как к личностям. Вместо этого, каждый из вас смотрел на своего партнера как на инструмент, средство, чтобы добиться своего.
- Пятый столп - гордость. Гордость это осознание того, что ты чего-то стоишь, почтение и уважение к себе. Для Tumbo быть гордым означает никогда не отказываться от своего достоинства или своей самоценности. Для Ingor быть гордым означает создавать атмосферу, в которой твой Tumbo чувствует себя спокойно и безопасно. Твоя гордость и так уже была хрупка, прежде чем ты познакомился с игровой Эрестора, немного понадобилось, чтобы полностью разрушить ее. Что до Эрестора, то спокойствие и безопасность стали меньше заботить его, чем осуществление твоих желаний.
Элронд глубоко вздохнул и положил руки перед собой.
– И, наконец, шестой столп - доверие. Доверие это краеугольный камень, его невозможно достичь без других пяти столпов, но все же оно служит основой для них всех. Доверие нечто большее, чем слепая вера или безоговорочная преданность; это стремление сделать себя достойным ответного доверия. Для Tumbo доверие означает отдавать себя своему Ingor с готовностью испытать свои пределы, но означает также честность и твердость, когда эти границы действительно пересечены. Для Ingor доверие означает отдать спасительным словом окончательную власть над занятием своему Tumbo, но также означает способность ощутить те невысказанные мгновения, когда твой Tumbo хочет закончить занятие, но не делает этого.
Элронд надолго замолчал.
– То доверие друг к другу, которое было у вас с Эрестором, было давно разрушено, - наконец тихо и печально сказал он. - Я могу научить тебя, как обрести твои чувства Духа, Честности, Привязанности, Уважения и Гордости, и я научу. Доверию же, однако, нельзя научить, его нужно заслужить. Но если Доверие утрачено, восстановить его очень тяжело, если не невозможно.
- Но если это невозможно… - начал Глорфиндель, видимо испугавшись, а Элронд остро почувствовал отчаяние эльды, и страстно желал уменьшить его опасения.
- Он любит тебя, Глорфиндель, - мягко напомнил ему Peredhel. - Он любит тебя, скажу честно, сильнее, чем я полагал его способным любить. Да, он любил меня, и я любил его, но сила того чувства никогда не сравнится с тем, что он испытывает к тебе. Эта любовь делает все возможным, но только когда остальное встанет на места. Но даже тогда, на это потребуется время.
Тут эльда рассмеялся пустым безрадостным смехом.
- Что еще кроме времени у меня осталось, мой Лорд?
Элронд похлопал Глорфинделя по бедру, нежно поцеловав эльду в макушку.
– У тебя есть надежда, meldir. Возможно, впервые с твоего возвращения у тебя есть надежда.

Эльфийский (синдарин):

Ingor (мн.ч. ingori) - вершина горы;

Meldir - друг;

Mellonen vell - мой дорогой друг;

Peredhel - полуэльф;

Tumbo (мн.ч. tumbor) - долина;

Thefn Eneg - Шесть Столпов.

Глава двадцатая
(перевод Irmie)

Скован и связан

Имладрис, Третья Эпоха, 2033 год.

Проведя неделю под опекой Элронда, Глорфиндель наконец перестал краснеть от смущения, когда видел свою Леди обнаженной и в ошейнике. Чем больше он узнавал, тем легче становилось у него на сердце, но на душе все равно было тяжело без любимого рядом. Он вздохнул, входя в их комнаты, и пройдя в спальню, внезапно остановился.
- Элладан? Элрохир? - спросил он, озадаченно гадая, что сыновья Элронда делают в его комнатах.
Элладан оторвался от деревянной корзины, которую он наполнял.
– Доброго дня, Глорфиндель.
- Доброго дня и тебе, - ответил эльда, все еще в замешательстве. – Могу я спросить, почему вы в моей спальне? Эрестор послал вас за чем-то?
Элрохир, отведя глаза, начал теребить тунику, которую держал в руках, отвечая светловолосому эльфу.
– Вообще-то, он прислал нас за... всем.
- Он думает, для него будет лучшее перебраться в пустую комнату рядом с нашими. - Элладан продолжая упаковывать вещи, угрожающе сверкнул серыми глазами на Глорфинделя.
Эльда вздохнул. Все звуки вокруг внезапно показались приглушенным, и у него закружилась голова. Эрестор? Переезжает из их комнат? Начать с того, что это комнаты Эрестора, если кто и должен уйти, так это Глорфиндель.
– Надолго? – тихо спросил он, страшась ответа.
Элладан пожал плечами.
– По тому, как он говорит об этом - навсегда.
Элрохир прожег взглядом своего близнеца.
- Эрестор не знает, что он чувствует, Глорфиндель, - начал он, с симпатией глядя на потерянного воина. - Я не верю ему, и ты не должен.
- Он говорит нам, что никогда не будет с тобой снова, - добавил Элладан, не обращая внимания на слова брата, и закрыл свою корзину крышкой.
Глорфиндель почувствовал, как слезы защипали глаза. Никогда?
- Элладан! – зашипел Элрохир и снова обратил все свое внимание на Глорфинделя. - Пожалуйста, не обращай на него внимания. Он, похоже, прогуливал уроки в тот день, когда наши наставники преподавали тактичность. - Элрохир водрузил свою корзину на корзину Элладана, подталкивая близнеца к двери. Проходя мимо Глорфинделя, он наклонился и поцеловал победителя балрога в щеку, чуть улыбнувшись ему. – Правда в том, что Эрестору больно и он запутался. Ему нужно побыть одному на нейтральной территории. Когда придет время, он возвратится.
Глорфиндель смотрел как сыновья Элронда вышли, унося вещи нолдо, и никогда в жизни не чувствовал себя более одиноким. Хотя он и пытался научиться, исправить то, что разрушил, Эрестор, похоже, уже покончил с их отношениями. Он снова подумал об ободряющих словах Элрохира и вздохнул.
– Если бы у меня была твоя вера, мой юный друг, - прошептал он пустой комнате.

***

Эрестор раздраженно вздохнул, когда прозвучал очередной стук в его дверь. После обеда прошло уже много часов, и он успел сказать Элладану, Элрохиру, Линдиру, Келебриань и Лотвайну, что не хочет есть, говорить, играть в шахматы, или отправиться в Каминный Зал. Он просто хотел, что бы его оставили в покое в его крошечной, холодной комнате, наедине с его страданиями и сомненьями в себе. Он пронесся к двери, в одних только легких брюках и полурастегнутой нижней рубахе.
- Лотвайн, если сегодня вечером ты еще раз подойдешь к этой двери, я… - Он остановил на середине предложения, когда, открыв дверь, увидел Лорда Имладриса, также небрежно одетого в рубаху и свободные брюки, - Я не ожидал тебя.
- Ну, - сказал нагруженный подносом с едой Элронд, протискиваясь в комнату, - после того, как ты прогнал всех, я предположил, что только мне ты позволишь войти сюда. - Элронд с явным неудовольствием оглядел комнату. - Эрестор, почему во имя всей Арды ты выбрал это место? Это же самая маленькая, сырая и тоскливая комната на этом этаже.
Эрестор прошел мимо Элронда, и тяжело рухнул в потертое кресло.
– Именно поэтому.
Полуэльф поставил поднос на пол перед Эрестором и взяв тарелку с хлебом и холодным мясом, подал ее нолдо.
– Ешь.
- Нет, - сказал Эрестор, сморщив нос. - Я не хочу есть.
- Этим ты оправдывался больше недели. Ты исхудал, и выглядишь нездорово. Если ты не начнешь есть, выходить из этой комнаты или выполнять свои обязанности, по королевству пойдут разговоры. - Элронд поставил тарелку на колени Эрестору, и сурово глянул на эльфа. - Теперь, ешь.
Эрестор наградил друга ядовитым взглядом, но подчинился. Когда Элронд все-таки смягчился, нолдо съел все мясо, часть хлеба, немного сыра и яблоко. Владыка Имладриса налил себе и ему по кубку густого красного вина, и сел на единственный оставшийся в комнате пригодный для этого предмет обстановки - постель.
Peredhel потягивал вино, а Эрестор краем глаза внимательно наблюдал за Элрондом. Нолдо знал, что он пришел не только, чтобы накормить его; у прежнего господина на уме было что-то большее, чем пища. Он молча пил вино, ожидая, когда Элронд скажет, наконец, зачем пришел.
- Эрестор, - наконец начал он. – Малодушно было посылать моих сыновей делать за тебя грязную работу.
- Я послал их лишь принести некоторые нужные мне веши. И все, - тут же начал защищаться Эрестор.
Элронд покачал головой.
- Элладан говорил с Глорфинделем. Он сказал, что ты не вернешься к нему. Так откуда бы у него взяться такому впечатлению?
Эрестор, глядя в свой бокал, откашлялся.
– Потому что я не намерен возвращаться к Глорфинделю.
- Эрестор, будь разумен…
- Я разумен! – огрызнулся он на Элронда, повернув голову, чтобы смотреть прямо в глаза полуэльфу. - Он опасен для меня. А я для него. Лучше, если мы расстанемся.
Элронд поставил кубок на пол у своих ног.
- Лучше для кого, Эрестор? Для него или для тебя? Думаешь, если тебе не придется видеть его, вина уйдет? Ты прекратишь мучить себя, если он просто исчезнет? Скажи мне, Эрестор, ты когда-нибудь действительно любил его?
Нолдо прянул на ноги, его глаза потемнели и стали угрожающими.
- Я любил его! Если бы я не любил его, не хотел, чтобы он был счастлив, все никогда бы не зашло так далеко! Я не увидел бы его, Элронд, таким безжизненным на той кровати – это дело моих рук! - Эрестор покачал головой, допив вино одним большим глотком. - Конечно, я любил его.
- И все еще любишь?
- Если бы не любил, - тихо сказал Эрестор, бросив кубок на стул, - Мне не было бы так больно видеть его.
Элронд подошел к нолдо и нежно коснулся щеки Эрестора.
- Он знает?
Эрестор покачал головой.
- Я навещаю его, только когда он спит.
- Ты должен сказать ему.
- Нет, - ответил Эрестор, отодвигаясь от Элронда. – Лучше ему не знать.
- Ты часто говоришь это, meldir, - заметил Элронд. – Что «так лучше». И снова я спрашиваю тебя: для кого лучше?
Эльф вздохнул.
– Для меня.
- Ты трус.
- Да.
- Но и ты, и я знаем, что это неправда
Эрестор фальшиво улыбнулся.
– Неужели?
- Почему ты не остановил это, Эрестор? Я знаю тебя. Должен был быть момент, когда ты решил оставить все как есть. Что случилось?
- Да, решил, - сказал он, садясь на кровать и беря за руку присоединившегося к нему Peredhel. - Но он сказал мне, что найдет кого-нибудь другого, чтобы осуществлять свои желания, если я не стану. - Грустные глаза Эрестора обратились к Элронду. – Мы оба знаем, кто тут же ухватил бы его. Трандуил все еще ожесточен из-за моего разрыва с Леголасом. Он много лет добивался внимания Глорфинделя, и предложил бы ему все, чего бы тот не захотел - и больше. - Эрестор вздохнул. - Я решил, что лучше Глорфиндель будет страдать в моих руках, чем в руках Трандуила.
Элронд кивнул.
– Понимаю.
- Сомневаюсь, что ты понимаешь, - вздохнул Эрестор.
- Почему нет? Не все подобные отношения таковы как мои с Келебриань. И у меня были отношения, в которых мне чего-то не хватало. - Элронд отвел волосы с лица нолдо. - Все, что ты сделал, Эрестор, можно исправить.
Он покачал головой.
- Нет, я не смогу. То, что я сделал, Элронд, никогда не должно было быть сделано.
- Все мы совершаем ошибки, и хотя эта едва не стоила Глорфинделю его…
- Я не имел в виду этот последний случай! - Эрестор обратил измученные глаза к поуэльфу. - Я ударил его, Элронд. По лицу. В день, когда я собирался проколоть его тело, он нервничал. Я видел, что он нервничает, а он не сумел раздеть меня. Мысленно я видел, только, как он вел себя за столом во время завтрака с тобой... Я был так зол, Элронд, и не должен был пользоваться своим положением господина, чтобы вредить ему. Но я ударил его. Сказал ему ужасные вещи, старался оскорбить его. Я хотел, чтобы внутри он чувствовал себя также ужасно, как и я!
Элронд внимательно слушал, и Эрестор видел, что владыка обдумывал все, что он говорил.
- Ты объяснил, как он может закончить занятие, Эрестор? - наконец спросил Элронд.
Советник кивнул.
- Конечно. Это первое, что я сделал.
- Он знал, что нормально использовать его?
- Почему он должен был не знать этого, Элронд? Зачем оно тогда вообще нужно, если им нельзя пользоваться?
Элронд согласно склонил голову.
– Это так, но он мог посчитать, что воспользоваться им значит подвести тебя. А Глорфиндель превыше всего ненавидит подводить тех, кого любит. Ты это знаешь.
- Он заставил меня причинить ему вред, - настаивал Эрестор.
- Заставил? Эрестор, я согласен, что пока все это тянулось, Глорфиндель сокрушил все твои границы, но в какой-то момент во всей этой путанице, ты отдал контроль ему. Ты позволил его желаниям и нуждам управлять занятиями. Его потребность в более сильных ощущениях стала важнее того, что он узнавал. И ты, Эрестор, позволил этому случаться, - закончил Элронд, глядя в глаза нолдо.
- Я бросил вызов ему.
- Как? Как ты бросил ему вызов?
Эрестор отвернулся, когда слова родились на его губах.
- Я двигался слишком быстро. Я гнал его быстрее, чем я должен был. И продолжал подгонять его раньше, чем должен был. – Тошнота поднялась в горле, когда в его сознании все, наконец, встало на свои места, и он впервые по настоящему увидел, что происходило на этих занятиях, к чему привели его действия. - Я заставил его почувствовать, что устанавливать границы в нашей игре - означает подвести меня, - сказал он, глядя наполненными слезами глазами на Элронда. - Я не научил его тому, что если он закончит занятие это не умалит его ценности в моих глазах.
- И это очень глупо с твоей стороны.
- Спасибо, но думаю, я прекрасно это понимаю! - огрызнулся Эрестор.
Элронд тепло улыбнулся эльфу.
– И это начало, не так ли?
Эрестор кивнул, неровно вздохнув.
- Хотя я и не могу притворяться, что знаю, что ты чувствуешь, Эрестор, я могу предложить тебе мою поддержку, - тихо сказал Элронд, сжимая руку Эрестора.
Эрестор, глядя на Элронда сквозь дымку времени, сжал его руку в ответ. Он вспомнил покой давно минувших лет, еще до Последнего Союза, до того как мир стал таким сложным. Осмелев от вина, он наклонился ближе к Элронду и прижался губами к губам Peredhel. Элронд был отзывчивым и теплым, он ответил на поцелуй и притянул Эрестора к себе.
Эрестор медленно целовал его, потом неохотно отодвинулся.
- Твоя Леди не будет расстроена, узнав о том, что ты был здесь для этого?
Элронд рассмеялся и крепко прижал Эрестора к груди.
– Кто, по-твоему, предложил это?
Нолдо фыркнул, и впервые за очень долгое время его губы дрогнули в намеке на улыбку.
- Она очень мудра, а ты ее не заслуживаешь, - рассудительно сказал он.
- В этом нет сомнений, - с усмешкой отвечал Элронд. - Это она помогла мне увидеть, что любить ее не значит, прекратить любить тебя. И сейчас тебе нужна эта любовь, meldir.
- Да, - все, что смог ответить Эрестор, потупив глаза.
Элронд подтолкнул Эрестора за плечи, заставив лечь на постель. Прошло так много лет с тех пор, как он был близок с Полуэльфом, и его сердце забилось быстро-быстро, нервный трепет поднимался откуда-то из живота. Стальные глаза Элронда были прямо над ним, полные губы изогнуты в нежной улыбке.
- Элронд, - выдохнул он, но его заставили замолчать. Их губы снова слились в поцелуе. Эрестор открылся ему на встречу, тихо постанывая, когда язык Лорда коснулся его.
Он помог Элронду снять полузастегнутую нижнюю рубашку, и смотрел, как Peredhel медленно двинулся вниз по его телу и расшнуровал его брюки. Он делал это так неторопливо и нежно, каждое движение было направленно на то, чтобы убедить Эрестора в его любви. Элронд стянул плотную ткань с бедер нолдо, обнажив сильные, хорошо очерченные ноги и твердую плоть Эрестора. Он был уже ужасно возбужден, и развратно изогнулся в руках Элронда, поглаживающего и ласкающего его тело. Только полуэльф мог пробудить в нем такое сильное желание предложить себя, и он нетерпеливо развел ноги, позволив Элронду лечь между ними.
Из-под полуприкрытых век он не отрываясь, смотрел на своего прежнего господина, который так легко владел им снова. Элронд опустил голову, легко взял плоть Эрестора в рот, и медленно скользнул вниз по горячему члену, пока Эрестор не почувствовал как нос Элронда коснулся его кожи. Он закрыл глаза и издал дрожащий вздох, расслабившись, когда Элронд начал двигаться по его плоти.
- Для того, у кого так долго не было партнера-мужчины, - прокомментировал Эрестор, задохнувшись, когда Элронд начал сосать кончик его члена, - ты не потерял своих талантов.
Эрестор почувствовал, как Элронд рассмеялся, все еще удерживая его плоть во рту, потом Полуэльф позволил ей выскользнуть из своих губ.
– Можно не владеть мечом в битве много лет, но когда приходит время, знания возвращаются, - заметил он, прижавшись к Эрестору.
- А это битва? – тихо спросил Эрестор, почти касаясь губ Элронда своими.
- Да, советник. - Полуэльф сладко поцеловал нолдо, улыбаясь ему. – Битва за твою сущность и за то, что ты есть.
Глаза Эрестора затуманились.
- Я ничто.
- О, Эрестор, - сказал Элронд, потеревшись о шею нолдо. - Ты настолько больше чем ничто. Рассказать тебе? - Эрестор не ответил, и Элронд продолжал, раздеваясь, но все время глядя на эльфа. - Ты мудрый и ученый советник, обладающий проницательным разумом дипломата. - Поцелуй в грудь, теплый язык щекочущий его сосок. - Ты сильный и неистовый воин, проворный и опасный на поле сражения. - Элронд поднял голову. - Я когда-нибудь говорил тебе, каким увидел тебя? Высокий и ярый, темноволосый и бледный... ты размахивал мечом, твое лицо - маска мщения, когда мы пробивались через грязь Барад-дура. Я так никогда и не забыл твою стремительность, твою способность вырабатывать стратегию.
От каждого слова пульс Эрестора бился все чаще. Элронд никогда не говорил ему такого. Да, Peredhel часто хвалил его, но никогда так интимно и с такой силой. Горячее дыхание, коснувшееся живота, снова вернуло его внимание к нежным словам, которые шептали в его кожу.
- Ты заботливый и отзывчивый любовник. Ты никогда не отказывал мне в удовольствии, и ты так бесстыдно отзываешься на мои прикосновения. Ты был так прекрасен и великолепен, когда лежал, распростершись подо мной, обвив меня за талию ногами, пока я двигался в тебе. - Пальцы Элронда нежно исследовали вход в его тело, и сквозь чувственную дымку Эрестор полностью осознал, что Лорд потребует от него этой ночью.
- Ты желаешь, чтобы я подчинился, - сказал Эрестор низким от страха и желания голосом.
Элронд покачал головой.
– В этом нет подчинения, Эрестор. Здесь, в этой постели, только ты и я, друзья и любовники. Нет ни господина, ни раба. Я хочу взять тебя, как брал, когда мы только начали делить постель, прежде чем узы власти встали меж нами, и, я уверен, ты стал считать, что позволять мне овладевать тобою – твоя обязанность.
- Любить тебя не было обязанностью, Элронд, - пробормотал Эрестор, проводя пальцами по щеке полуэльфа. - Никогда не было. - Он передвинулся под Элрондом, поднимая ноги и предлагая себя ему.
Влажные холодные пальцы прижались к его входу, и он закрыл глаза, заставляя себя оставаться спокойным.
- Давно это было, Эрестор? - спросил Элронд, когда его палец скользнул в тело нолдо.
Эрестор зашипел от недолгого, быстро исчезнувшего жжения.
- Почти триста лет, полагаю. - Он мяукнул, когда Элронд двинул в нем палец, глубоко смазывая его.
- Ты никогда не позволял... - Элронд замолчал, словно поняв, куда заведет эта беседа. – Ты уверен, что желаешь этого? – спросил Элронд, покрывая маслом свой член.
Эрестор кивнул, и скоро Элронд уже склонялся над ним, а его плоть вталкивалась в него. Он открыл рот, чтобы закричать, но Элронд накрыл его губы своими, поглощая приглушенные звуки боли, овладевая Эрестором. Его ноги дрожали, он чувствовал, как мускулы, окружавшие Элронда сжимались и разжимались, от того, что его тело сопротивлялось вторжению. Он задыхался, отвечая на поцелуй, и застонал, когда полуэльф снова взял его плоть и начал твердо гладить.
Они оборвали поцелуй, и Элронд схватил руку Эрестора и положил ее вместо своей.
- Ласкай себя, Эрестор, - скомандовал он, его голос оборвался, когда он двинулся в первый раз. - Я еще не закончил рассказывать тебе насколько ты больше чем ничто. – Он сделал осторожный толчок, и нолдо всхлипнул, член дрогнул в его пальцах от движения Элронда. - Ты - хороший друг, - продолжал он, целуя губы, щеки, шею Эрестора, любя его. – У тебя доброе сердце, ты был хорошим учителем, другом и родителем моим детям.
- Не я вырастил их, Элронд! - вскрикнул Эрестор, когда Peredhel игриво прикусил его сосок.
- О, нет, ты их растил, meleth. Ты научил их писать и читать, рассказывал им великие истории, играл с ними на солнышке. Ты был рядом, когда им был больно, утешал, когда они нуждались в этом. Ты делал все, что делал я, хотя тебе это было необязательно. - Элронд двигался ровно и неторопливо, медленно подводя их к кульминации.
- Довольно разговоров, Элронд, - выдохнул Эрестор, лаская себя быстрее. – Просто люби меня.
Элронд улыбнулся, опуская голову, чтобы сорвать новый поцелуй.
- С удовольствием.
Часы спустя Эрестор лежал рядом с Владыкой Имладриса, его голова удобно покоилась на плече любовника. В такие моменты, когда его так полно любили, он был удовлетворен, ему было тепло, и он был счастлив. Он уже давно не ощущал эту связь с Глорфинделем.
- Ты действительно любишь меня, Элронд? – спросил он, стыдясь того, как отчаянно звучал его голос.
- Да, люблю, Эрестор. С того момента, когда Келебримбор привел тебя ко мне, я полюбил тебя, - сказал тяжелым от усталости голосом Элронд. Он любовно гладил волосы Эрестора, а нолдо молча размышлял.
- Почему?
- Почему я люблю тебя? – Эрестор, прижавшись к груди Peredhel, кивнул. – Потому что, Эрестор, среди всех созданий Эру нет никого подобного тебе.

Эльфийский (синдарин):

Peredhel – полуэльф;

Meldir – друг;

Meleth – любимый.

Глава двадцать вторая
(перевод Эйравито)

Шторм разражается

Имладрис, третья эпоха, 2034

- Нет, Элладан. Я не буду этого делать, -  Эрестор отшатнулся от открывшегося ему зрелища – Элрохир, связанный, лежал поперек постели; его наготу прикрывали только его длинные волосы, иссиня-черные, как вороново крыло.
- Я…я просто не могу… - добавил советник чуть тише.
Прошло уже шесть месяцев с той ужасной ночи – и пять из них Эрестор провел на ложе близнецов. Элронд приходил и любил его, когда он особенно в этом нуждался, но лишь Элладан и  Элрохир дали нолдо то, чего он действительно желал: забвение.
О да, они дали ему то, чего он так жаждал. Но теперь Элладан хотел изменить правила игры. А Эрестор не собирался позволять ученику давать уроки своему учителю. Время подобных уроков давно прошло и нолдо не чувствовал никакого желания вновь обращаться к этому темному периоду своей жизни. Жизнь теперешняя его вполне устраивала – работать днем и возвращаться по вечерам в комнату близнецов. Дни текли тихо, незаметно и Эрестор наслаждался покоем и не хотел ничего менять. Ни сейчас, ни когда-либо вообще.
- Эрестор, - резко, почти сурово произнес Элладан, - вы не можете вечно притворяться, будто эта часть вашей личности больше не существует! Когда-то давно, во время одного из наших занятий вы сказали мне, что чувства нельзя подавлять и держать внутри себя – каковы бы они ни были. Поступать так означает предать самого себя, своё естество. Именно это вы и делаете сейчас. Вы наказываете себя – как Глорфиндейль желал, чтобы вы наказали его за его воображаемые проступки. И вы, и он уже достаточно казнили себя. Вы будете властвовать над Элрохиром сейчас – или покинете эту комнату навсегда.
Серебристо-серые глаза Элладана гневно сверкали, он почти кричал на Эрестора и нолдо почувствовал, как в нем шевельнулось восхищение. Неожиданно для себя он увидел, что сын Элронда стал совсем взрослым…
И всё же он покачал головой.
- Я…я не могу, Элладан.
Полуэльф скрестил руки на обнаженной груди. Его левый сосок был проколот – темная бусинка сейчас налилась кровью, и колечко ярко поблескивало на свету. Он помнил ту ночь, когда советник помог Элрохиру заклеймить своего близнеца, оставляя эту метку – знак того, что он принадлежит Элрохиру. И Эрестору. Сам Элрохир носил такое же колечко в правом соске – и он, как и его близнец, принял его с радостью. Но сейчас Эрестор и в этом видел только ещё одно горькое напоминание о своей неудаче.
- Вы сделаете это, - Элладан был непреклонен, - вы - наш Ingor – и вы всегда им были. Мы любим вас и доверяем Вам – кроме того, мы знаем свои границы и знаем ваши. Мы уважаем Вас, и Вы уважаете нас. Будьте сейчас господином в этой комнате – или покиньте её.
Эрестор знал, что Элладан говорит более чем серьёзно – мерцающие глаза полуэльфа всегда пробуждали в нолдо воспоминания о Элронде и тех ночах, которые владыка Ривенделла мог делать невыразимо сладкими – с помощью своего хлыста. Сейчас он вслушивался в себя, искал то, что старался забыть все эти долгие месяцы, проведенные в разлуке с Золотым Эльфом – и вдруг понял, что желание никуда не исчезло. Стремление властвовать, приносить удовольствие и боль, показывать своему Tumbo такие высоты экстаза, о существовании которых он даже не подозревал. Оно по-прежнему жило в его душе, это желание, как ни пытался Эрестор избавиться от него.
И тогда он сделал нечто такое, что никогда даже представить себе не мог, что сделает – тем более перед прекрасными близнецами-полуэльфами. Эрестор проявил слабость.
- Мне страшно, - с трудом выдавил он, словно его что-то душило. Зрелище распростертого на постели, нагого Элрохира как магнитом притягивало взгляд нолдо, и всё же он поднял глаза – чтобы встретить острый, пытливый взгляд старшего близнеца. Элладан опустил руки и улыбнулся.
- Мы знаем. Но, как вы сами неоднократно нам говорили – лучший способ справиться со своим страхом – это встретить его лицом к лицу. Вы не причините ему вреда, Эрестор, - лицо Элладана потемнело, - я не позволю этому случиться.
Несколько минут Эрестор молчал, обдумывая слова сына Элронда. Мог ли он снова обрести себя, обрести наслаждение в том, чтобы властвовать – после того, как был полностью порабощен и сломлен собственным Tumbo? Тем не менее Эрестор почувствовал, что страх его слегка рассеялся, и он принужденно улыбнулся Элладану.
- Что бы ты хотел сделать, pen neth?
Полуэльф взял его за руку и подвел к ложу.
- Я хочу того, что мы всегда делали, когда вам становилось скучно с вашими приятелями, а мы были очень плохими и непослушными детьми, herdir, - дразнящий, вибрирующий от желания голос Элладана ласкал слух и, взглянув на него, Эрестор увидел, какими жадными глазами смотрит сын Элронда на своего близнеца – нагого и связанного, беспомощно лежащего поперек постели.
- Я желаю видеть, как он будет корчиться от боли, - хрипло продолжал Элладан и Эрестор видел, как от каждого слова брата всё сильнее нарастает возбуждение Элрохира, - я хочу услышать, как он закричит…как он будет выкрикивать наши имена, Эрестор.
- В таком случае, развяжи его, Элладан, чтобы я мог освежить воспоминания твоего брата о моей руке.
Полуэльф выполнил просьбу и тогда нолдо сбросил одежду и опустился на край ложа такой же обнаженный, как и Элрохир. Ему не нужно было приказывать Элладану обнажиться – молодой хозяин прекрасно знал, что любит и чего хочет Эрестор во время игры с ними.
Советник взглянул в глаза Элрохиру и сердце темноволосого эльфа затрепетало от предвкушения.
- Athra! – скомандовал он низким, грубым голосом.
Черные глаза нолдо пристально следили за каждым движением Элрохира, когда он поворачивался на живот. Главным и неоспоримым достоинством младшего близнеца была удивительная податливость в сочетании с какой-то почти звериной чувственностью – Элладану же это было не дано. Старший сын Элронда был словно создан для того, чтобы властвовать, подчинение ему удавалось куда хуже. Эрестор в свое время потратил немало труда на то, чтобы Элладан перестал переживать по поводу того, что ему никогда не стать таким великолепным Tumbo, как Элрохир. Нет, способности старшего полуэльфа были совершенно другого рода –  внутренний огонь и в то же время железная выдержка, а его умение орудовать крутом, плетью и тростью отличалось беспощадной и пугающей эффективностью – и почти никогда не разочаровывало.
Близнецы были чудом, потрясающими Ingor и Tumbo – их игра и соитие походили на дивное музыкальное произведение в исполнении искусного оркестра, в котором  Эрестор настроил каждый инструмент и которым сам дерижировал много лет назад. И вот теперь он снова был посвящен в таинство соединения двух роар, объединенных одной феа. Возбуждение волной накатило на Эрестора, когда уступчивое, гладкое тело младшего близнеца скользнуло поперек его коленей и напряженный член Элрохира прижался к обнаженному бедру нолдо.
Эрестор ласкал горячие ягодицы Элрохира и тот извивался на его коленях, постанывая от наслаждения – мгновение спустя Эрестор увидел причину этих сладких стонов, и в животе у него что-то жгуче ёкнуло и заныло. Прежде чем развязать брата и предоставить его в распоряжение нолдо, Элладан вставил искусственный фаллос в задний проход Элрохира и закрепил его на талии близнеца с помощью тонкого, длинного ремешка. Будучи не слишком большим, фаллос, тем не менее, распирал нежные ткани, а его неподвижность явно дарила ощущения, колеблющиеся на грани удовольствия и дискомфорта. Эрестор не смог сдержать улыбку при виде этой маленькой хитрости, которую Элладан открыл для себя самостоятельно.
Элладан стоял рядом с Эрестором и зрелище младшего близнеца, извивающегося на коленях их учителя, явно возбудило его до безумия. Это навело нолдо на мысль о том, что вместо затычки для рта юного полуэльфа вполне подойдет член его брата, который в силу своих размеров прекрасно будет заглушать крики и стоны младшенького.
- Элрохир? – он занес руку для удара – и близнец сразу же приподнял зад, готовый принять этот удар, - открой рот и ублажи своего брата. Ты ведь знаешь, как я не люблю излишний шум.
Элладан шагнул ближе и Элрохир покорно принял в рот член своего близнеца на всю длину. Элладан вздрогнул и невольно оперся о плечо Эрестора, его бедра плотно прижались к обнаженному бедру нолдо. Элрохир сдавленно простонал – горячий, твердый член брата, проникающий в его горло, дарил запредельное, болезнененное наслаждение. Резкий, муксусный аромат, исходящий от возбужденных полуэльфов опьянял Эрестора. Время потеряло значение. Весь мир потерял значение – всё, кроме этого мига. Он начал шлепать Элрохира, как будто тот был капризным ребенком; ладонь нолдо работала сильно, решительно – совсем как прежде. Каждый удар по напряженной, бледной плоти отзывался в ладони жалящей болью, но Эрестор продолжал, не обращая на это внимания. Левой рукой он крепко удерживал Элрохира поперек плеч, прижимая его к своим коленям. Нолдо чувствовал, как с каждым ударом сокращаются мускулы близнеца, сжимаясь вокруг фаллоса в его заднем проходе, его член твердел с каждой секундой все больше, дрожал и истекал смазкой.
Эрестор начал терять голову – жаркая страсть его юных партнеров не осталась безответной. Возбуждение охватило его – и Элладан, заметив это, скользнул рукой по груди своего учителя и мгновение спустя его тонкие пальцы сомкнулись на напряженном члене нолдо. Из груди Эрестора вырвался прерывистый вздох наслаждения, когда рука старшего близнеца начала умело ласкать его, скользя вверх и вниз по стволу в едином ритме с движениями полуэльфа.
Советник увеличил темп ударов и оба близнеца немедленно отреагировали на это – Элрохир явно положительно воспринял усиление атаки на его попку, а Элладан оценил удвоенную энергию, с которой его брат принялся ласкать его член. Несколькими мгновениями спустя Элладан со страстным криком откинул голову назад. Он запустил пальцы в темные, густые локоны брата и, дрожа, излился в его нетерпеливый рот. Эрестор со страстной улыбкой любовался выражением экстаза на лице старшего сына Элронда.
Нолдо перестал шлепать Элрохира и теперь его ладонь отдыхала на порозовевших от удара ягодицах младшенького. Взгляд темных глаз скользил по лицу и телу Элладана всё ниже, пока не остановился на его пресытившемся члене, выскользнувшем из влажных губ близнеца. Внезапно острая боль пронзила сердце Эрестора – на прекрасном лице Элрохира, слизывающего с губ остатки семени брата, сияла в этот миг такая любовь и такая беззаветная преданность, что в памяти нолдо мгновенно всплыло другое, обожаемое им лицо в обрамлении золотых волос…он потерял, навсегда потерял счастье видеть такое же выражение на этом ясном лице, обращенном к нему…Но Эрестор поспешно выкинул из головы эти мысли – горячая, пунцовая от его ударов плоть под его рукой помогла ему в этом.
- Erin dalaf!, - скомандовал Элладан и Элрохир тотчас же соскользнул с коленей Эрестора на пол.
Младшенький обнял ноги нолдо, скользнув ладонями по его бедрам – спина его при этом оставалась идеально прямой и ровной. Его взгляд был сосредоточен на истекающем смазкой члене Эрестора, доведенном старшим близнецом до состояния невыносимого возбуждения.
Элладан встал позади брата – в его взгляде, устремленном на Эрестора, бушевала настоящая буря диких желаний. В руке его была зажата плеть со множеством тонких, ременных хвостов. Элладан вскинул брови, безмолвно спрашивая у своего старого учителя дозволения продолжать. Эрестор кивнул, и в тот же миг плеть со свистом опустилась на спину младшего близнеца. Рот Элрохира раскрылся в беззвучном крике, гримаса боли исказила прекрасное лицо, но последовал безжалостный второй и третий удар – и щеки младшего вспыхнули румянцем, а тело начало двигаться в едином ритме с плетью.
Эрестор знал, что один-единственный поцелуй плети способен заставить Элрохира кончить и поразился, с каким искусством Элладан удерживает брата на самом краю экстаза.
- Элрохир, ласкай Эрестора, как ты ласкал меня, - приказал Элладан, продолжая равномерно и невообразимо изящно хлестать своего близнеца.
Сочные, влажные губы Элрохира разомкнулись, и Эрестор почувствовал, как нежный язычок пробежался снизу вверх по стволу его члена, собирая капельки смазки. Зашипев от удовольствия, нолдо откинулся назад, опираясь на руки, и двинул бедра вперед, не в силах больше сдерживаться. Элрохир с невыносимо кроткой, захватывающей дух покорностью склонил изящную голову, вбирая Эрестора в свой влажный рот. Засасывающая, теплая его глубина вырвала у нолдо мучительный стон. Элрохиру сложно было найти равного в этом искусстве; рот юного близнеца был способен изгнать из сознания любого всякие мысли о работе, любви или страданиях.
Тихие всхлипы, постанывания сопровождали эти изысканные ласки, и Эрестор медленно прикрыл глаза. И тут же непрошенные воспоминания снова нахлынули на него – потоки золотых волос, расплескавшиеся по сливочно-белой коже его бедер; яркие, полные слез синие глаза прекрасного эльды, склоненного к его ногам – с какой жадной нежностью они ищут его благосклонного взгляда! О да, Эрестор ещё помнил то время, когда его Глорфиндель был страстным, пылким любовником, не испорченным властвованием темного нолдо. Он задохнулся и распахнул глаза, впиваясь взглядом в темную, пышноволосую голову, двигающуюся над его членом в такт ударам плети. И свет померк, снова сменившись тьмой.
Звуки ударов стихли, но Элрохир продолжал самозабвенно сосать член Эрестора. Тот запустил пальцы в волосы младшего близнеца и с силой потянул его голову назад.
- Достаточно, pen vara, - прохрипел он.
Элладан отшвырнул плеть, в то время как Эрестор поднял тяжело дышащего, корчащегося от боли Элрохира, и положил его спиной на постель. Затем широко развел ноги полуэльфа в стороны, слегка приподняв его зад и выставляя на всеобщее обозрение фаллос из черной кожи, плотно введенный в задний проход Элрохира. Эрестор ловко развязал ремешок, удерживавший на месте это мучительное орудие наслаждения, и фаллос выскользнул из тела младшенького, отчего того пронизала крупная дрожь. Элрохир стонал и извивался, как под пыткой, лицо его пылало страстью и темной, неутоленной жаждой удовлетворения. Эрестор взглянул на Элладана, который уже стоял на коленях на постели, в головах у своего близнеца.
- Думаю, не стоит медлить далее, Эрестор? – спросил Элладан, слегка приподнимая бровь – точь в точь как его отец. Он скользнул рукой между ног Элрохира и погрузил два пальца глубоко в задний проход брата, - он уже готов, meldir, и он жаждет так сильно, как этого вообще можно пожелать.
С этими словами он вынул влажно блестящие пальцы из нежного, растянутого хода и продемонстрировал их Эрестору. Глаза Элладана сверкали от возбуждения, когда он кивком попросил Эрестора продолжать.
Нолдо пристально взглянул на лежащее перед ним прекрасное, совершенное создание; когда Элрохир был доведен до такого состояния, он всегда напоминал Эрестору бесстыдно развратного фэйрика, который дразнил его и одновременно умолял взять…а потом оставить, оставить в муках и ожидании чего-то ещё более сладостного. Это была любимая игра Эрестора – тянуть сладострастные, невыносимо сладкие страдания партнера так долго, как только он мог выдержать, заставляя его балансировать на грани, и не позволяя получить удовлетворение в разрядке.
Элладан и Эрестор вволю насладились мучениями младшенького. Наконец Эрестор занял позицию между стройных ног полуэльфа и жадно двинулся вперед, вонзаясь в нежное тело. Элрохир отчаянно вскрикнул и стиснул в пальцах простыню – Эрестор двигался грубо, быстро, терзая его своим членом. Они были слиты воедино уже несколько минут под пристальным взглядом Элладана, и Эрестор вскоре понял, что старший близнец уже снова готов. Нолдо знал, что сейчас для Элладана наступили мгновения наивысшего наслаждения – он обожал смотреть, как грубый любовник обладает его братом, зная, с какой отчаянной, дикой силой Элрохир в этот миг жаждет прикосновения своего близнеца.
И, зная это, Элладан всегда отказывал брату в этом прикосновении до того момента, пока желание не превращало их обоих в безумных, похотливых животных. Однако Эрестор не смог отказать себе в удовольствии и, наклонившись вперед, втянул в рот налитую кровью головку члена старшего близнеца. Тот хрипло застонал, а Элрохир разжал пальцы, стискивавшие простыни, и сомкнул их вокруг ствола члена брата, помогая Эрестору в его ласках. Эрестор улыбнулся и без труда заглотил член Элладана на всю его длину, одновременно продолжая глубоко проникать в младшего близнеца, подводя его к кульминации. Теперь, имея Элрохира и одновременно принимая в себя Элладана, он наконец-то смог снова забыть обо всем.
И ещё – теперь он мог, наконец, признаться самому себе, как ему не хватало всего этого. Не хватало этого жгучего восторга и упоения от властвования над страстным, полным желания партнером. И в этот миг он наслаждался пылкими  мольбами Элрохира об освобождении, зная, что полуэльф никогда не кончит прежде, чем ему это будет позволено. Но, несмотря на то, что господство над близнецами дарило Эрестору ни с чем не сравнимое удовольствие и воспламеняло его кровь – это было не то, что ему нужно. Нолдо страстно любил обоих братьев – даже их отец и мать не представляли всю силу его любви к ним, но…
Но они не были Глорфиндэлем. Властвовать над близнецами было невыразимо сладостно – но не этого жаждали душа и сердце темноволосого эльфа, истомившегося в одиночестве. Он жаждал Глорфиндэля, его любви.
И его покорности.
Он почувствовал, как мошонка судорожно напряглась, и в тот же миг головокружительный оргазм накатил на Эрестора девятым валом и понес его в своих потоках. Он выпустил плоть Элладана и, следуя за мучительно-сладкими спазмами внизу живота, проникал в Элрохира глубокими, сильными толчками; хриплый, сдавленный крик вырвался из пересохшего горла нолдо. Он оставался в этой же позе, склоненный над телом Элрохира до тех пор, пока последние содрогания оргазма не стихли, а затем плавно покинул влажные, горячие глубины гостеприимного лона. Не сказав близнецам ни слова, советник поднялся с ложа и, пошатываясь, скрылся в купальне. И, тихонько прикрывая за собой дверь, он ещё чувствовал на себе их недоуменные взгляды.
Эрестор вытянулся во весь рост в теплой воде и слушал, как там, в спальне, сливаются воедино Элладан и Элрохир. Это было нечто совершенно иное, чем то, что они только что делали втроем. Сейчас, в этот миг, братья любили друг друга и наслаждались этой любовью и чувством защищенности. Обожание, доверие, бесконечная преданность и нежность – вот что дарили друг другу близнецы в эти мгновения.
И, слыша эти звуки пылких любовных ласк, беззвучно рыдал в купальне Эрестор, уронив на руки темноволосую голову – чувствуя себя бесконечно одиноким, он думал лишь о том, суждено ли ему ещё хоть когда-нибудь снова любить и быть любимым.

Элладан стер молочно-белые, тягучие капли с ягодиц брата. Старший близнец всё ещё смотрел на закрытую дверь купальни, и между бровями его залегла глубокая, беспокойная складка.
- Он там уже довольно долго, Элрохир, - заметил он, отбрасывая загрязненный лоскут ткани.
- Ему нужно время, - Элрохир сел на постели и невольно поморщился.
- Больно, tôren? – поддразнил его Элладан, устраиваясь головой на коленях брата.
Элрохир тихонько рассмеялся.
- Не забывай – прошло уже немало времени с тех пор, как мною пользовались столь часто и основательно, Элладан.
Старший устало прикрыл глаза и улыбнулся, когда тонкие пальцы Элрохира погрузились в его кудри, лаская их. Он почти мурлыкал, смакуя в воспоминаниях подробности сегодняшнего более чем приятного вечера.
- Элладан?
- Ммм?
- Тебе не следует быть столь суровым с Глорфиндэлем, - мягко произнес Элрохир, - он ведь тоже страдает.
Элладан резко сел, его глаза сузились от гнева.
- Это он заставил Эрестора сделать то, что он сделал. Он не заслуживает снисхождения.
Элрохир мягко коснулся щеки брата и тот невольно вздохнул, поддаваясь притяжению бездонных серебристо-серых глаз.
- Эрестор властвовал над ним, а он в ответе за своего Tumbo. Они оба виновны в том, что произошло. Мы помогаем Эрестору; отец помогает Глорфиндэлю. Прошу тебя, будь терпимее и снисходительнее к Глорфиндэлю – его ведь тоже можно понять. Он сбит с толку и он очень, очень сожалеет о случившемся, tôren. К тому же, теперь он многому научился…
- Вовсе нет! – отрезал Элладан, сверкнув глазами на брата, - ничуть он не сожалеет! Он даже не справляется об Эресторе и не пытается увидеть его. Великий победитель балрога пытается улизнуть от ответственности, прикрываясь своим невежеством, и этого я не могу ему простить!
- Твоя любовь к Эрестору так глубока, gwanunigen. Если бы мы с тобой не родились и не прожили вместе все эти годы, думаю, ты избрал бы его поверенным своего сердца, а не меня, - Элрохир улыбнулся, - но у нас с тобой общий путь, а у него – свой. Отдельный от нашего. И этот путь неминуемо приведет его в объятия Глорфиндэля. Он по-прежнему страстно желает его, Элладан. Они нужны друг другу. Прошу, не усугубляй горе Эрестора, изгоняя Глорфиндэля из своей жизни. Ведь он тоже любит тебя. Возможно, не так, как Эрестор, но ведь именно Глорфиндэлю мы обязаны своими знаниями об оружии, дипломатии и воинском искусстве. Эрестор обучил нас любви, искусству доминирования и подчинения, но то, что нам дал Глорфиндэль – история, языки и многое, многое другое – это не менее важно и ценно для нас, разве не так? Глорфиндэль не менее, чем Эрестор заслужил нашу любовь и уважение.
Когда Эрестор вышел из купальни, Элладан уже снова лежал в объятиях Элрохира. Темные, как ночь, глаза нолдо были красны от слез, и сердце старшего близнеца болезненно дернулось в груди. Первой его реакцией была злость на Глорфиндэля, однако слова Элрохира запали ему в душу.
Если Эрестор страдает так тяжко, возможно, Глорфиндэль страдает не меньше. А может, и больше, подумал Элладан, принимая вместе с братом измученного нолдо в тепло и любовный уют их постели.

Со своего места на стуле Элронд мог хорошо видеть всё происходящее в игровой. Он принес стул из спальни для своего удобства ещё в прошлый раз, когда Глорфиндэль властвовал над Келебриань. В комнате царил полумрак, если не считать единственного светильника, отбрасывающего круг света на две фигуры, застывшие друг против друга в одной из фигур старого, как мир, танца.
Келебриань была прикована к кресту Феанора точно так же, как во время их первой игры с Глорфиндэлем. Однако этим вечером она не была полностью обнажена, как обычно. Искусно выкованный металлический пояс, наподобие пояса целомудрия, охватывал талию эльфийки, плотно сжимая её изнемогающую от желания плоть в своих холодных объятиях. К задней части пояса были прикреплены две тонкие серебряные цепочки – они крест-накрест охватывали влажное от пота тело Келебриань и заканчивались крохотными зажимами, укрепленными на её налившихся кровью, острых сосках. Её волосы были аккуратно сколоты; несколько прядей выбились из узла и прилипли к стройной шее.
Глорфиндэль неподвижно стоял на самой границе светового круга. Он тоже представлял собой ослепительное по красоте зрелище – обнаженный до пояса, в тонких брюках, облегающих его стройные ноги подобно второй коже. Золотые локоны заплетены в толстую косу, доходящую до середины спины эльды, и перевязаны черным шнуром. Его тело так же блестело от пота, а синие глаза сверкали воинственным блеском, который Элронд так рад был увидеть снова. В правой руке Глорфиндэль сжимал толстую рукоять плетеного кожаного кнута; тонкий его конец вился у ног эльды, подобно спящей гадюке.
Глорфиндэль замер, точно хищник перед броском на свою жертву, а затем взмахнул кнутом над головой и с резким щелчком опустил его на спину Келебриань. Хрупкая леди Имладриса громко вскрикнула от утонченной смеси боли и наслаждения и подалась всем телом назад, насколько позволяли её путы. От удара ещё одна тонкая красная полоса добавилась к многочисленным перекрещивающимся полосам, уже украшавшим спину эльфийки. Она едва успела придти в себя, как ещё один удар пересек её спину, со свистом врезавшись в белую кожу.
Элронд невозмутимо наблюдал, как Глорфиндэль орудует кнутом. Его помощь в этих играх сенешалю больше не требовалось – собственно, порой Элронду даже казалось, что он тут явно лишний. Глорфиндэль быстро совершенствовался и уже не нуждался более в руководстве Лорда Полуэльфа. Чувство вины наконец-то покинуло эльду, и во время последних уроков он ощущал себя уже совершенно свободно. Вина, разумеется, была ключом к разгадке причин случившегося. Гипертрофированное чувство вины за все крушения, случавшиеся в его жизни, заставляли Глорфиндэля жаждать всё большего и большего наказания – и в конце концов это начало причинять вред тем, кто был рядом с ним.
Разумеется, одного только обучения доминированию было недостаточно, чтобы переломить этот застарелый комплекс вины. В конце концов Элронд перевел Глорфиндэля из комнат, которые они занимали с Эрестором, в комнату, смежную со своей. Это был довольно рискованный гамбит – ведь Эрестор продолжал жить у близнецов, а их покои находились лишь чуть дальше по коридору, но Элронд здраво рассудил, что не стоит Глорфиндэлю оставаться там, где изо дня в день всё ему напоминает о случившемся.
Все эти месяцы Глорфиндэль занимался с Элрондом и Келебриань каждую третью ночь, а два других вечера проводил с Элрондом, сидя у камина в его покоях и беседуя. Глорфиндэль понятия не имел, куда на это время исчезала Келебриань, но он был ей безмерно благодарен за то, что она не присутствовала при этих беседах. Элронд знал, что Глорфиндэль никогда не стал бы откровенничать при эльфийке, несмотря  на то, что довольно много ночей они провели, обсуждая дневные дела и прочие, достаточно невинные и тривиальные вещи. Усыпляя таким образом беспокойство Глорфиндэля, Элронд постепенно и очень искусно подводил разговор к наболевшим темам.
Особенно резкий звук удара вывел Элронда из задумчивости, и он вновь обратил взгляд на результат их общих усилий. Когда они только начали обучение, Глорфиндэль был полностью сломлен – даже смерть от лап балрога не нанесла ему такой душевной травмы, как всё случившееся. И вот теперь он стоял здесь, с кнутом в руке, точно воплощенное божество Ingor и по его стройной фигуре плясали тени и сполохи пламени. Глорфиндэль нашел в себе силы уйти с гибельного пути вины и неуверенности в себе и впервые смог наконец взглянуть в лицо самому себе с чистой совестью. Он научился уважать себя и доверять себе так же, как он уважал других и доверял им. Основная заслуга в этом принадлежала Келебриань – поддержка, которую она оказывала Глорфиндэлю во время их послеигровых обсуждений, в немалой степени способствовала развитию у эльды чувства самоуважения.
Сейчас же она оказывала ему поддержку несколько иного рода, с улыбкой отметил Элронд. Келебриань дрожала и извивалась в своих путах, её волосы выбились из заколок и отдельными прядями рассыпались по плечам. Бедра её бешено двигались в тщетной попытке потереться измученной желанием плотью о край пояса целомудрия. Его жена была ослепительна в этот миг в своем экстазе подчинения и тело Элронда реагировало на это совершенно однозначно.
Глорфиндэль ударил ещё дважды, прежде чем Келебриань запрокинула голову, и из горла её вырвался стонущий, полный боли крик:
- Lalf!
Элронд едва сдержал внезапный порыв вскочить и броситься к ней. Он знал, что ей не был причинен вред; просто она почувствовала, что не может выдержать больше, вне зависимости от того, насколько она наслаждалась игрой. Кроме того, Глорфиндэль знал, что в случае необходимости Элронд всегда рядом.
Как только эльфийка произнесла спасительное слово, Глорфиндэль начал действовать, на взгляд Элронда, очень четко и совершенно правильно. Он быстро положил кнут на пол и подошел к Келебриань – не чересчур поспешно, но и не медля. Снял зажимы с её грудей, причинявшие ей наибольший дискомфорт и только затем разомкнул оковы, удерживавшие её лодыжки и запястья. Наконец, эльда отомкнул замочек на поясе целомудрия и снял его с тела Келебриань, отложив в сторону. Эльфийка тяжело оперлась о крест, в то время как Глорфиндэль бережно обработал её иссеченную спину тканью, смоченной в успокаивающем бальзаме. Убедившись, что на теле Келебриань нет никаких ран и повреждений, он снял с неё ошейник и помог облачиться в легкий халат.
Только теперь, когда игра была окончательно завершена, Элронд встал и подошел к ним. Он похлопал Глорфиндэля по плечу, не видя причин скрывать, как он гордится его успехами.
Глорфиндэль не завершил ещё полный курс обучения как Ingor, но Полуэльф и не стремился к этому. Он видел, что теперь эльда понимает всё происходящее гораздо лучше, чем прежде. Теперь оставалось только одно, самое последнее испытание, через которое сенешаль должен был пройти прежде, чем Элронд мог со спокойной душой позволить ему вновь увидеться с Эрестором.
Глорфиндэль должен был ещё раз побывать под ударами плети.

Эльфийский (синдарин):

tumbo (tumbor - pl.) – долина (используется для обозначения того, кто подчиняется)

ingor (ingori - pl.) – гора (используется для обозначения того, кто доминирует)

Peredhel - полуэльф

pen neth - малыш

herdir - господин

athra - повернись

erin dalaf – на пол

pen vara - страстный

meldir – друг (мужской род)

tôren – брат мой

gwanunigen – близнец мой

lalf - вяз